Варган Нерпович и Веснянка из перепелиного яйца

Варган Нерпович и Веснянка из перепелиного яйца
О Варгане Нерповиче
Ветер С-В, 5 м/с
Варган Нерпович бредёт по пляжу холодного океана и сопит носом.
Под ногами лежат огромные серые валуны с чёрными крапинами. Волны
окатывают эти камни на протяжении веков. Кажется, будто гигантские
доисторические перепёлки оставили здесь свои яйца на произвол судьбы. Но
почему птицы внезапно улетели и не высидели птенцов? Может быть, их
напугал дракон, неведомо откуда появившийся?
Варган Нерпович Хоботов в последние двадцать лет один работает на
гидрометеорологической станции. Она стоит на холме в Тресковой бухте.
Путь туда лежит из пещеры Варгана через три пляжа: один – с гладкими
скалами, на них того и гляди поскользнёшься, другой – с перепелиными
яйцами, третий – с каменными колодцами – не заметишь, упадёшь и не
выберешься.
Варган всегда носит плащ. Он болотного цвета, сшит из кишок кита.
Любимые мягкие валенки из оленьей шерсти быстро промокают от капель,
обильно летящих с океана.
Варган звучно шмыгает хоботообразным носом с крупными
продолговатыми ноздрями. Они расходятся от середины, вместе напоминая
форму сердца. Такими ноздрями можно втягивать много, очень много
солёного океанского воздуха за раз.
Хоботов щурит от ветра широкие круглые глаза, вытирает влагу с
глубоких складок серой кожи на лбу и на затылке.
– Кому всё это надо?! – бубнит он. Никто не отвечает. – Зачем я снова
туда тащусь?! – Нос грустно болтается, из него вытекают капли. – Каждый
день одна и та же бесполезная работа! – Варган поскальзывается, чуть не
скатываясь в каменный колодец.

На метеостанции Хоботов обходит приборы. Их непонятные названия
звучат как заклинания: барометры, термометры, трансмиссометры,
гигрометры, анеморумбометры, осадкометры, «…ометры», «…ометры»,
«…ометры»…
Дальше Варган идёт в маленький деревянный дом делать записи в
толстом журнале. Достаёт из кармана ключ с брелоком в форме рыбы,
выточенный из кости кита. Не глядя, привычными движениями отпирает
дверь. Входит, создавая под собой целое болото, вешает плащ на рог оленя.
Пока Хоботов заполняет журнал, капли падают монотонно с одежды,
как в водяных часах: кап-кап-кап. Окончив записи, он начинает отстукивать
сообщение ключом Морзе: тук-тики-тук-тук – передает показания в
гидрометеорологический центр. Он находится на другом конце Вселенной, по
представлениям Варгана Нерповича. Сам он там никогда не был.
Хоботов уже двадцать лет чувствует себя несчастным. Один его день
похож на другой. И только ночью снятся разнообразные воспоминания. Но
все они заканчиваются штормом: огромные волны накатываются на берег и
затопляют пещеру Варгана.
И Хоботов плачет утром перед работой.

Башня под водой
Ветер С-З, 10 м/с
Варган Нерпович делает очередную запись в журнал и возвращается на
Пляж перепелиных яиц наслаждаться одиночеством. Он убеждает себя, что
любит одиночество, но иногда это не очень получается:
– Уаааа, как надоелоооо сидеть тут одномуууу-уууу и смотреть в одну и
ту же точку в океанеееее, – гудит Варган.

Он сидит на привычном месте и швыряет огромные камни в воду. На
дне образуется пирамида, словно сам по себе вырастает холодный серый
остров. И за этим островом с любопытством следит чёрный тюлень. Сегодня
он не выдерживает и выныривает:
– Здравствуй, – тюлень машет ластой Варгану.
Хоботов заканчивает выть и молча смотрит на зверя.
– А зачем ты строишь башню под водой?
– Я?! Ничего я не строю! Просто швыряю камни, – возмущается
одинокий ворчун.
– Нет, строишь!
– Нет, не строю!
– Давай поспорим?!
– Не люблю спорить, – Варган хмурит все двадцать складок на лбу,
припоминая, в каком году он вообще с кем-то разговаривал.
– Спорим на твой брелок в виде рыбки?
– Откуда ты знаешь про мой брелок?! – Варган нервно хватается за
карман.
– Я каждый день провожаю тебя до станции и обратно, только ты
идёшь, а я – плыву.
– Ничего себе новости! – смягчается Хоботов и отводит руку от
кармана. – А если ты проспоришь?
– Тогда я подарю тебе якорь.
– Якорь?!
– Да, огромный ржавый якорь со дна!
– А зачем он мне?

– Ты сможешь таскать его с собой до станции и обратно, как корабль.
Ты будешь чувствовать себя огромным важным ледоколом!
Варган представляет, как он с гордо поднятой головой и
расправленными плечами держит курс по берегу и легко (делая вид, что
легко) тащит за собой якорь.
Якорь гремит, упирается, цепляется за камни и расщелины. Варган
поддёргивает груду железа, пыхтит, а кто-то из-под воды наблюдает за ним…
– Давай! – соглашается он.
– Снимай плащ и ныряем!
– Я не умею плавать!
– Как не умеешь?! Все, кто живёт у океана, умеют плавать. Даже
маленькие крабы…
Варган скидывает плащ и бросается в воду. Чуть не захлебывается, но
вдруг понимает, что может дышать под водой! В сорок пять лет он вдруг
понимает, что может дышать под водой!
Тюлень провожает Варгана до места, где лежит якорь. Они кружат над
ним, любуются и плывут к горе камней. Выныривают.
– Видишь, – указывает чёрный тюлень на берег. – Прямо напротив
сидишь ты. Сквозь воду твоё лицо растягивается то вправо, то влево, а потом
летит булыжник и – бульк! – сюда.
Хоботов понуро вылезает из воды, накидывает плащ, вытаскивает из
кармана ключ, отстегивает от него брелок и кидает через левое плечо в океан.
Тюлень ловит его ластами и кричит вслед:
– Будешь со мной дружить?
– Нет, – не оборачиваясь отвечает Варган и отправляется дальше
«наслаждаться» одиночеством. Только теперь ещё без брелока.

Гагара с птичьего базара
Ветер С-З, 15 м/с
Наступает завтра на том же месте и в то же время. Башня под водой
вырастает ещё на несколько каменей, а к Варгану подходит неизвестная
птица.
– Здравствуйте! – обращается она.
– Опять-двадцать пять, – возмущается Варган.
– Что?! – птица вытягивает шею. Она не трещит без умолку, как чайки,
поэтому немного нравится Варгану. И он решает её хотя бы выслушать.
– Вы кто?
– Я гагара.
– Гагара с птичьего базара, – бубнит под нос Варган.
– Что?!
– Что Вам нужно, спрашиваю!
– Ой, просто Вы такой красивый!
«Какая приятная птица», – думает Варган.
– Правда?
– Конечно! Вы в воду смотрелись?
– Сегодня не смотрелся, – Варган поправляет смешной сморщенный
капюшон из китовых кишок, подходит к океану – из него смотрит размытое
серое чудовище.
– Ну да, я красивый, – поворачивается к птице Варган.
– А я? – гагара чертит лапой полукруги перед собой.
– Не очень мерзкая.

– Ой, спасибо, так приятно! – щебечет птица. – Вы знаете, мне кажется,
Вы умеете летать, как я.
– Правда?! – оживляется Варган.
А вдруг и правда умеет, он ведь раньше не знал, что может плавать и
дышать под водой.
– Точно-точно! Только, если Вы ещё не пробовали, в первый раз нужно
взлетать вооон с той высокой скалы у водопада, с разбега.
Плечи и нос Варгана радостно подпрыгивают в воздухе – он несётся на
скалу.
Гагара довольно крякает, взлетает, и добирается первой.
– Только активно машите в воздухе руками! – напутствует она.
– Да-да! – Хоботов разбегается, подпрыгивает и машет. Но почему-то
вверх не поднимается и, как самый обычный булыжник, летит в воду. Смачно
шмякается о поверхность, погружается в холод океана, стукается попой о
дно, зарабатывает синяк…
Сидит, не выныривает подольше, чтобы гагара улетела. Вылезает, но
птица ещё ждёт.
– Не расстраивайтесь, это Вас просто нос перевесил! – хлопает она его
крылом по ноге.
– Да-да, – Варган втягивает в себя сопли.
– Будете со мной дружить?
– Нет, – бросает он, не оборачиваясь, и отправляется «наслаждаться»
одиночеством.
Хоботов чувствует себя вдвойне обманутым, без брелока и с синяком на
попе.
А когда-то был праздник

Ветер Ю-З, 5 м/с
– Кому нужны все эти бесполезные записи?! – Варган заносит
метеоданные в журнал наблюдений и возмущается.
По пути домой он наступает на маленький красный кусок, поднимает
его, крутит перед глазами… И перед ним, как фильм, плывут воспоминания:
«Дядя Варган, а теперь меня-меня покатай на спине!» – кричат наперебой
страшненькие узкоглазые дети со смешными улыбками.
Это праздник начала полярного дня, и на станции натянуты ленточки с
разноцветными флажками, а по утёсу несётся ребятня с воздушными
змеями-осьминогами. Их щупальца свободно плывут по праздничному
северному небу.
В этот день все рады ветру и солнцу. Даже Варгану немножко весело.
Люди запрягают хаски в упряжки и катаются в них по очереди. Варган
с ними. Он, правда, ещё не понимает, относится он к людям или нет. У него
тоже два глаза, но широкие и круглые, а у них – узкие и длинные.
У них ступни ног с длинными пальцами, а у него ноги больше похожи
на слоновьи. И носище, в конце-концов…
Варган неплохо бегает, при его-то жировых складках на животе. И на
празднике его зовут участвовать в состязаниях.
– На старт, внимание, марш! – И бегуны летят по пляжу реки,
впадающей в океан.
Варган со своими ступнями не так сильно увязает в мокром песке, как
люди. Он обходит всех соперников и сияет от счастья, когда ему вешают на
грудь медаль с гравировкой «1 место».
В благодарность он решает выступить перед местными жителями и
показать, как умеет жонглировать яблоками. Варган много тренировался
долгой полярной ночью и у него хорошо получается.

Как всегда, он подкидывает первое яблоко, но оно почему-то летит не
так, как нужно, и попадает ему в правую ноздрю (яблоки в этом северном
краю дорастают только до размеров небольших мячиков). Зрители замирают,
а потом дружно хохочут. Варган сильно фыркает носом, яблоко вываливается,
и он пробует ещё раз. Но фрукт попадает в левую ноздрю. Узкоглазые
северные жители катятся со смеху.
Варган упрямый от роду, и пробует сразу двумя яблоками. Вы, конечно,
догадываетесь, куда они прилетают?
Тогда, с выпученными, и без того огромными глазами и яблоками в
ноздрях, Варган решает, что у него всё не как у этих мерзких людей. Он
срывает с шеи медаль, бросает её в песок, и бежит в пещеру без оглядки.
Садится один в темноте, закрывает глазу руками, а в ушах шумит
шторм.
Снежное тепло
Ветер С, 25 м/с
Утро начинается как всегда:
– Бесполезная метеосводка! – захлопывает журнал наблюдений Варган
и отворяет изнутри дверь домика станции, забыв отстучать ключом Морзе.
Он очень спешит. Спешит сидеть на берегу океана. Но противный северный
ветер резко захлопывает дверь перед носом.
– Кто придумал сделать дверь с северной стороны?! – возмущается
Варган и пытается перехитрить ветер: резко выскакивает из дома и хохочет в
снежной буре органным басом:
– Ха, ха, ха!
Делает шаг вперёд, хлопает рукой по карману:
– Ключ остался внутри, а дверь захлопнулась…
Из снежных вихрей перед глазами скручивается слово «дурень».
8

Варган делает важный вид, словно так и задумано:
– Завтра что-нибудь решу, – он медленно поднимает ногу, чтобы
сделать шаг в белую бездну, а снежный вихрь поддаёт ему сзади под попу
так, что приходится подскочить. Но Варган собирается с силами и
показательно беззаботными прискоками двигается дальше.
Только в дикой пурге он не находит родную пещеру – убрел в другом
направлении. Силы начинают быстро заканчиваться, Варган переходит на
шаг. Идти становится невозможно и совсем непонятно, куда. Хоботов
садится. Садится в сугроб, сверху его заметает снег, и только нос торчит из
белой горки.
Варган начинает гудеть. Сначала он гудит хаотично, со всхлипами, а
потом из вытья вытягивается ритмичный низкотембровый звук. Под эту
музыку снег пляшет шаманскими рисунками: вот летит гордый северный
олень, вот горбатый кит кажет спину с плавником из океана, вот собака хаски
везёт упряжку и направляется прямо на Варгана, подбегает к нему вплотную,
подставляет морду к его носу. Один глаз у пса голубой, другой – карий.
Варган трясётся от холода, но, не сдержавшись от соблазна, достает из-под
снега руку, протягивает к морде хаски… Она оказывается мягкой и тёплой,
высовывает шершавый язык и лижет носохобот…
Упряжка растворяется в воздухе, а хаски залезает в сугроб к Варгану,
прижимается, согревает. Варган засыпает в обнимку с собакой.
Через неопределённое время Хоботов просыпается – пурги нет. Небо
светлое, чистое.
– Ничего себе, сколько же мы проспали?! До самого утра? Надо скорей
бежать делать метеосводку, но куда?
Хаски поднимается и зовёт за собой: кивает мордой в сторону. Редкий
случай, когда Варган соглашается с кем-то.
– Дорога! – радостно гудит он, а сосулька дотаивает на носу.

Люди всегда расчищают дорогу вдоль берега, и теперь Варган знает,
куда идти.
В домике метеостанции приходится выбить окно, чтобы пробраться
внутрь за ключом. Варган долго смотрит на дыру. Перебирает книги и газеты
на полках – всё не то… Открывает по очереди все ящики стола – бесполезные
винтики-болтики, стрелки барометров и рваные шнурки. Щупает плащ.
Скупая слеза стекает по щеке:
– Была-не была! – резким движением отрывает капюшон, чтобы
заделать дыру в окне.
Сегодня солнце будто бы даже припекает, как весной. Потепление. А
люди, вон, спешат с лопатами расчистить пятачок океана – покататься на
коньках.
Варган садится на утёсе, наблюдает за ними. Хоть они и мерзкие, но
как-то скучно одному.
Лёд расчищен, и яркие горошины в разноцветных шубах высыпают с
берега и снуют, как в кипящем бульоне. С завистью наблюдает за ними
Варган:
– Хорошо, наверное, им вот так вариться вместе?
Но на льду начинается суета: жёлтая горошина откатилась за
расчищенный край льда и исчезла. Другие горошины то приближаются туда
же, то возвращаются к берегу.
Хоботов привстаёт, мурашки побежали по носу:
– Расщелина…
И он по-тюленьи на животе катится с обрыва, скользит через весь каток
и ныряет в леденящую воду.

Жёлтой горошине повезло: она не свалилась в океан, где человеческое
тело уколола бы сразу тысяча иголок. За снежным холмом она дрейфует на
кусочке льда.
Увидев подплывающего Варгана, горошина пугается: а вдруг он её
съест? Но Хоботов буксирует её «плавсредство» к людям. Они облепляют
девочку и поят горячим чаем с листьями брусники и ягодами морошки.
– И этому глазастенькому дайте чашку! – командует мужчина в меховой
шапке-ушанке.
Варгану вручают кружку-крышку от термоса с горячим напитком. Он
отхлебывает, и от затылка идёт пар. А потом с удовольствием втягивает
остаток чая носохоботом.
– Так вкусно! – и тело Варгана шипит, как утюг с отпаривателем.
По пути домой Варган придумывает знак и ставит его у места катка в
дни, когда термометр показывает больше нуля. На знаке нарисован конёк, а
над ним фига из пальцев.
Потепление
Ю, 25 м/с
Потепление не заканчивается. Сильнейший южный ветер приносит
ощущение весны, но он же хулигански хватает со стола журнал наблюдений
Варгана Нерповича и несёт его над утёсом.
– Куда?! – вскакивает Хоботов с рабочего места и кидается следом. В
такую погоду он не надевает плащ, и ничего не сковывает бег. Но Варган
нагоняет журнал, превратившийся в орлана-белохвоста, только на Пляже
перепелиных яиц.
– Уффф, – выдыхает Варган, наконец схватив беглеца за хвост-закладку.
Падает на попу на непривычном месте пляжа. Прикрывает глаза, подставляет
хобот солнцу – тепло!

Кажется, на серых складках даже начинает распускаться мать-и-мачеха.
Почему-то становится так хорошо, что Варган даже улыбается. И спокойно,
первый раз без сновидений со штормом, засыпает.
Хоботов открывает глаза под вечер от того, что под ним кто-то
шевелился и тыкает в спину.
Варган перекатывается на правый бок и пристально смотрит на серые
камни – может, показалось? Камни как камни. «Брошу один в воду, как
обычно», – думает он и поднимает «перепелиное яйцо».
А под яйцом в серых скорлупках сидит розовое существо с маленькими
крылышками, как у летучей рыбы.
Варган чуть не роняет булыжник, но успевает удержать его, чтобы не
зашибить странную живую находку. «Что за крыльюн?!» – думает он про
себя.
Хоботову тут же вспоминается, как человечьи детёныши тянут
маленькие руки к родителю и говорят «маааамаааа!» Давно он не видел
таких. Крыльюн кашляет в нос Варгану огнём так, что мать-и-мачеха
ржавеет. Существо хрипит:
– Каааакаааа.
Хоботов откладывает камень в сторону, быстро поднимает по очереди
то правую, то левую бровь, раз пять и отвечает:
– Сам кака.
Существо улыбается, словно признав «своего», и запрыгивает на пузо
Варгану.
Кожа малыша нежная, как плёнка, до неё страшно дотрагиваться –
вдруг лопнет. Не то, что мясистые складки Хоботова.
Крыльюн преданно смотрит в глаза Варгана и начинает прыгать у него
на животе.

– А что мне с тобой делать? – спрашивает взрослый малыша.
– Ать, – отвечает существо эхом.
– Съесть тебя?
– Тебя, – малыш лукаво улыбается.
Варган настораживается. Кажется, закончилось его одиночество, но
безопасно ли это?! Хотя… жить как прежде совсем наскучивает.
– Будешь водоросли? – шмыгает Хоботов носом.
Крыльюн облизывается.
Варган осторожно сгружает живую находку на камни и ныряет в океан.
Малыш остаётся один, пугается и кричит, как птеродактиль. Все чайки
в округе десяти километров взмывают в воздух и вода в океане идёт мелкой
рябью.
Варган вытаскивает на берег кучу тёмно-зелёной массы:
– Обожаю! Мммм, – втягивает, как спагетти, парочку водорослевых
лиан ртом.
Крыльюн пробует так же и выплёвывает Варгану в лицо.
– Понятно… А хочешь морских гребешков?
– Няма-няма!
Варган снова ныряет в воду. Крыльюн мелкими шажками бежит к
океану, хмурится и вглядывается в него…
– Вот, – Хоботов достаёт из воды ракушку.
Крыльюн чуть не закидывает её в рот целиком.
– Погоди-погоди, – останавливает Варган. – Надо раскрыть, вот, – он
расцепляет острым камнем створки и как на блюде протягивает малышу
тельце моллюска.

Крыльюн обдаёт еду огнём и заглатывает:
– Мммм, – облизывается длинным раздвоенным языком.
– Ещё?! – Варган вскидывает брови.
– Щё-щё, – тянет руки крыльюн.
И скоро перед ним лежит целая гора моллюсков, а он уплетает их один
за другим.
Варган берет нового знакомым к себе в пещеру, кладёт его спать к себе
на живот. Крыльюн беспрестанно ёрзает. Тогда Хоботов тихо начинает
шуметь носом, как море, и малыш начинает медленно моргать, пока глаза
совсем не закрываются до утра.
Имя находки
Ю, 5 м/с
– До вечера, мне пора на работу, – Варган Нерпович гладит крыльюна
по голове. Тот мило округляет глаза:
– Ка-ка ту-ту!
– Сам кака! – Варган резко разворачивается к малышу спиной, так же,
как и к тюленю и к гагаре однажды, и… не успевает сделать шаг, как
ультразвук оглушает его, и на голову с потолка пещеры сыплются камни.
– Ты хочешь со мной? – улавливает «тонкий намёк» Варган. – Нет, не
отвечай! Ладно… Залезай в карман.
И крыльюн запрыгивает в карман плаща.
Хоботов выходит на улицу и шагает, прикрывая большой и тёплой
ладонью оживший карман, – весна ещё прохладная, карман может замёрзнуть
и простудиться.

Вдруг пальцы обжигает: малышу скучно сидеть в темноте, и он делает
две дырочки для глаз, в них можно смотреть на океан и низкое солнце над
ним.
В кармане крыльюн качается, как на волнах. Откуда он знает про
волны, непонятно, ведь он только родился. А ещё он знает, что хочет есть.
Оказывается, когда малыш очень голодный, в животе начинается ураган,
который слышно в радиусе километра. На скалистом пляже Варгану
приходится сделать остановку и выловить из воды горстку морских
гребешков. Сам Хоботов никогда не уделяет времени еде: он жуёт на ходу
сухие водоросли. Их он два раза в год добывает в больших количествах,
сушит на гладких серых скалах, когда не идёт дождь, а потом складывает в
прохладной пещере в бочку – из неё потом насыпает горстками в правый
(исключительно правый! это правило!) карман плаща, чтобы жевать по пути
на работу.
А теперь он должен сделать невыносимо длительную остановку для
завтрака. Нижняя губа начинает подёргиваться.
Крыльюн жуёт, и с каждым его жеванием цвет кожи переходит из
розового в ярко-красный. Он мигает всем телом.
– Так вкусно?! – Варгану впервые за долгое время что-то интересно.
– Какааааа…. – довольно улыбается крыльюн.
– Сам кака. Хм… Раз ты ездишь в моём кармане, спишь в моей пещере,
прыгаешь у меня на животе и я кормлю тебя, значит я могу дать тебе имя?!
Крыльюн снова улыбается и кивает.
– Тогда… с этого момента я буду звать тебя… – думает Варган, тихо
бормоча под хоботом, а существо вытягивает голову, прислушиваясь. –
Самкака!

– Ура! – уши крыльюна начинают переливаться разными цветами:
красный-жёлтый-оранжевый, и он лижет Варгана в щёку. Хоботову кажется,
что огонёк обжигает его прямо в сердце и щёки становятся брусничными.
Он отворачивается, чтобы Самкака этого не заметил. А возвращая
взгляд обратно, не обнаруживает крыльюна на прежнем месте. Варган нервно
шарит ладошками по земле вокруг себя, словно потерял иголку:
– Где, где же он?! – вскакивает на ноги и бежит заглянуть за
близлежащие скалы.
Варган тяжело дышит и задыхается. И когда он успел так привязаться к
Самкаке?! Не важно, что теперь в кармане любимого и единственного плаща
– две дырки, и самый ответственный работник побережья на час опаздывает
на работу.
Вдруг он ступает на небольшую расщелину в скалах, а пятку жутко
обжигает.
– Аааа, – подпрыгивает Варган и пытается подуть на пятку, но толстая
нога высоко не поднимается и струя воздуха изо рта до неё совсем не достаёт.
Зато под ней из воздуха проявляется Самкака в расщелине и дует на пятку
снизу:
– Кака холосий!
– Ты умеешь становиться невидимым?!
– Не наю, – разводит руками крыльюн.
– И откуда ты на мою голову?! – ворчит Варган, резко разворачивается
и шагает к станции. Самкака еле успевает догнать его и вскарабкаться, как
котёнок, по плащу до своего кармана.
Когда ты становишься родителем

– Нет! Я ещё сплю! Иди сам доставай гребешков из океана! – Варган
ворочается в меховых одеялах в глубине пещеры и бурчит на трёхдневного
крыльюна, тот щекочет ему мозолистые пятки.
Самкака выходит на улицу, громко звеня ракушками-занавесками.
– О ужас! – Варган прячет голову под подушку.
Не дождавшись, когда Хоботов встанет, крыльюн один отправляется
прыгать по камням.
– Здравствуйте! – невесть откуда взявшись, подлетает к нему гагара.
– Вуйте! – отвечает ей крыльюн.
– Я гагара, – прислоняет правое крыло к груди птица.
– Какара? – переспрашивает малыш.
– Да-да, гагара, – соглашается птица. – Я Вас тут раньше не видела. Вы
перелётный? – пристально смотрит она.
Самкака разводит руками. Он не знает, перелётный он или нет.
– А где живёте? – не отстаёт гагара.
Крыльюн указывает на пещеру Варгана.
– Гы-гы, – хитро щурится гагара. – А знаете, мне кажется, Вы умеете
летать, как я!
– Тать-тать?! –округляет глаза крыльюн.
– Летать, да! Только надо забраться вооон на тот утёс, разбежаться и
быстро-быстро махать в воздухе руками, – говорит она, не замечая маленькие
сложенные крылья у малыша за спиной.
Крыльюн разворачивается и несётся вприпрыжку, прямо как Варган в
первый раз. Правда, ноги у него ещё короткие, и взлетевшей наверх гагаре
дольше приходится его ждать.

В эту же минуту ракушки-занавески снова звенят, и из пещеры,
вылезает сонный Хоботов. Он тянется, смотрит на океан, считает по
привычке облака – сегодня четырнадцать, и идёт искать Самкаку.
– Самка-каааа! – зовёт он.
А крыльюн как раз разбегается, подпрыгивает со скалы в воздух и
вопит в ответ:
– Кака туууут! – и быстро-быстро работает руками.
Варган замечает малыша, и сердце падает булыжником до мозолистых
пяток. Замирает на месте.
А Самкака чувствует, как у него неожиданно что-то шевелится за
спиной. На маленьких крылышках разлепляются перепонки, отрываются
одна от другой, и крыльюн перестаёт махать руками, пытается вывернуть
голову назад и увидеть, что это там происходит, на его спине. Прямо как
собака, которая хочет поймать свой короткий виляющий хвост.
– Ух-ты! – улыбается малыш, когда его взгляд достигает кончиков
прозрачных крыльев, и уже над поверхностью воды, чуть не погрузившись в
неё, соображает, как нужно взлететь.
Самкака делает небольшой и неровный круг над океаном, возвращается
на утёс и приземляется рядом с гагарой.
– Невероятно! – птица выпучивает глаза, обходит вокруг малыша,
рассматривает, как экспонат в музее. – Может быть, Вы павлин?! – блещет
она эрудицией.
Крыльюн чихает на неё с огнём так, что перья на её голове из белых
превращаются в рыжие, и отвечает:
– Тите!
Гагара понимает это как «летите», разворачивается и удаляется по
воздуху в сторону океана.

– Ты будешь с нами дружить? – кричит ей в след Варган и улыбается.
Волшебная вещь
Солнце весной светит всё веселей и веселей. Варган Нерпович сидит на
камнях пляжа рядом с крыльюном.
– Что это у тебя такое на носу?! – наклоняется он к малышу и
внимательно рассматривает большими шоколадными глазами. – Веснушки,
как у меня?!
Самкака смешно скашивает глаза к носу, но не может ничего увидеть.
Тогда он старательно трёт руками нос и щёки – вдруг это пыльца от цветов
прилипла?
– Не исчезли, – улыбается Варган. – Знаешь, я передумал на счёт твоего
имени… Теперь я буду звать тебя Веснянка.
Крыльюн виляет красным хвостом над головой. Варган Нерпович
деловито поднимает нос, определяя по цвету неба и запаху воздуха время
суток:
– Кажется, мы опаздываем на работу. Запрыгивай! – оттопыривает он
карман плаща, который с крыльюном становился всё более и более
выпуклым, тёплым и тяжелым. Ведь Веснянка растёт ни по дням, а по часам.
Пока Хоботов внимательно делает замеры на метеостанции и вносит
показания в журнал наблюдений, Веснянка в домике исследует шкаф с
книгами. Почти все они без картинок и выглядят неинтересными и
непонятными, и только в одной он находит много-много фотографий с
облаками. Малыш садится на пол с этой книгой и листает, водя когтем по
картинкам. Одни облака кажутся похожими на крылья Веснянки. И они, те,
которые за спиной, радостно начинают махать и поднимают тело малыша с
книгой под самый потолок. Он, как при первом полёте, пытается завернуть
голову назад и понять, как это происходит. А крылья – раз! – и
останавливаются. Веснянка ещё только учится справляться с ними. Он роняет
19

книгу из рук. Та падает на пол, раскрытая на страницах с фотографией
облака-лошадки. Веснянка шлёпается следом, оказавшись прямо в «седле».
Сообразив, что теперь он всадник, Веснянка заходится хриплым смехом.
Варган Нерпович отрывает голову от журнала:
– Что тут происходит?! – строго спрашивает он. Так строго, что
Веснянка крючится от страха и чихает с огнём. С ним он тоже ещё не до
конца научился управляться. Половина листов книги, в которые попадает
горячий чих, продырявливается в верхнем углу.
Варган хмурится и хочет дальше ругаться, но соображает, что милый
маленький Веснянка может сжечь всю станцию, смягчается и великодушно
разрешает крыльюну взять книгу с собой в пещеру:
– Будем читать на закате.
Веснянка прыгает от радости и аккуратно прикрывает руками рот.
Пока Хоботов пишет дальше, Веснянка наклоняет голову то влево, то
вправо, мысленно примеряя Варгану одну вещь…
Потом не сдерживается, хватает шапку лётчика с полки, взлетает на
стол и надевает на Варгана: огромные глаза оказываются за широкими
стёклами очков, а уши закрываются материалом цвета вытоптанного ягеля.
Варган тяжело вздыхает:
– В детстве я мечтал летать, но все говорили мне, что я слишком
толстый для пилота, – стягивает с себя шапку, отходит в сторону,
отворачивается в уголок, и в кофейных глазах наворачиваются крупные
слёзы.
Веснянка поджимает нижнюю губу и обнимает Варгана за хобот.
– А знаешь, что? – Варган резко взмахивает носом, и малыш
подскакивает на нём, как на коне. – Я кое-что вспомнил… Тебе как раз
пригодится.

Крыльюн радуется, что вечно каменное лицо Варгана оживляется.
Хоботов нетерпеливо резко выдвигает ящики письменного стола и
захлопывает их один за другим. Веснянка свешивается со стола, как с
высокой скалы и высматривает, что за клад может найтись в её недрах. И вот
в последнем, самом нижнем ящике, обнаруживается какой-то аппарат:
квадратная коробочка грязно-жёлтого цвета с отходящей от неё витой
верёвочкой и палкой на конце. Варган достаёт её и деревянные карточки. На
карточках чёрными линиями изображены картинки. Хоботов снуёт по дому:
– Розетка, розетка… Где-то была розетка.
Отодвигает стул, за ним в стене – две дырки. Варган вставляет в них
вторую верёвку, отходящую от коробки.
– Вот-вот, смотри! Сейчас здорово будет! – глаза Варгана горят, как у…
Веснянке не с кем сравнить, больше ни у кого из местных он не видел таких
горящих глаз: ни у птиц, ни у крабов, ни у рыб, ни у тюленя…
Хоботов выбирает деревяшку с самолётом и легонько надавливает
палочкой возле винта на одном из крыльев:
– Ну давай-давай, заводись! – надавливает он уже сильней.
Через несколько таких попыток перетыкает вилку в розетку, и
повторяет заново. Через миллион нажатий он вконец расстраивается, тыкает
изо всей силы в центр картинки так, что в бензобаке самолёта образовывается
вмятина.
Веснянка опускает уши и прикрывает рол руками.
– Понимаешь, это такая волшебная-волшебная вещь, – начинает он
полушёпотом мечтательно. – Когда касаешься этой ручкой линий на
деревяшке, она выжигается, и постепенно вся картинка становится объёмной,
и… – он задумывается, вспоминая, – вкусно пахнет жжёным…
Веснянка внимательно слушает, распахнув в стороны ярко-оранжевые
уши.

– Это такая волшебная-волшебная вещь, – повторяет Хоботов. – Была.
Веснянка наклоняется над дощечкой, проводит когтем по крылу
самолёта, вытягивает губы трубочкой, прицеливается, проводит головой
справа-налево, выпуская горящую струю, и почти ровно выжигает по линии.
Хитро смотрит на Варгана. А потом ещё раз прицеливается и дугой
проходится по кабине.
Варган изумлённо приоткрывает рот, молчит. Спохватывается и гладит
Веснянку по голове. А от деревяшки поднимается вкусно-пахнущий дымок.
Оба прикрывают глаза и с удовольствием втягивают его ноздрями.
«Волшебная-волшебная вещь», – думает про себя Варган, глядя на
Веснянку.
Светлячки
В серой пещере на стенах появляются три выжженные картины:
самолёт, хаски, кит. А Варган Неорпович часто просыпается по ночам.
Сначала он переживает, что откроет глаза, а Веснянки под боком не будет –
вдруг он Варгану просто приснился?! Ночью Хоботов кладёт крыльюна себе
на живот, как грелку, и спокойно засыпает дальше.
А потом кажется, что в пещере кто-то жужжит. В темноте, в ночи:
– Зззззз…
Варган прочищает пальцем одно ухо:
– Ззззззз…
Прочищает второе ухо:
– Ззззззз…
Прячет голову под подушку и засыпает.

Через две недели ночного жужжания он смиряется и решает, что это
прилетает его новый ночной кошмар. Ведь старые сны о прошлом и о шторме
закончились с появлением крыльюна.
– И правда, вот он, – Варган тихонько толкает Веснянку пальцем в бок.
– Просыпайся, смотри!
Кошмар сидит на бочке с сушёными водорослями. Он размером с
большого камчатского краба, занимает телом почти всю поверхность
крышки, светится зелёным и жужжит:
– Ззззззз…
Варган улыбается: значит ему не мерещился звук. Или теперь
мерещится и звук, и изображение?! Он хмурится и сильней пихает Веснянку
пальцем.
Когда крыльюн просыпается, кошмар уже не только жужжит и
светится, но и шевелит усами, похожими на расчёски-гребешки.
Веснянка наконец-то просыпается и садится на попу, протерев глаза:
– Ух ты! – его, сонного, даже немного слепит от ярко-зелёного света в
пещере.
– Здрааавстуй! – тянет Веснянка.
– При-вет-ству-ю, – роботоподобно отвечает существо.
Варган задумывается, почему ему самому не пришло на ум
поздороваться?!
– Кто ты? – только и выдавливает из себя Хоботов. Он привык не
доверять никому и узнавать о других как можно больше, на всякий
неприятный случай.
– Я – космошар, – отвечает существо.
– Кошмар? – переспрашивает Варган.

– Космошар – предсказатель северных сияний.
Глаза Веснянки от услышанного загораются таким же жёлто-зелёным
светом, как панцирь существа.
– Если я свечусь, скоро будет сияние, – поясняет жукошар.
– Не может быть! – вскрикивает Варган. – Сезон сияний уже прошёл!
– На солнце был мощный выброс вещества. Выйдите следующей ночью
из пещеры, взгляните на небо, и увидите.
– А что такое сияние? – округляет глаза крыльюн.
– Если кошмар, то есть космошар, не врёт, сегодня увидим! – чешет за
ухом Варган.
– Ура! – прыгает крыльюн и хлопает в ладоши.
– Только, чтобы я работал, меня нужно кормить космической пыльцой,
– поясняет пришелец.
– Я так и знал, что он нас обманывает! – радуется Хоботов. – Где же мы
достанем звёздную пыльцу на Земле?!
– Она скопилась на дне колодца в Тресковой бухте.
– Вот, вооот оно что! Он хочет погубить нас и занять нашу пещеру! –
хобот Варгана нервно трясётся. – Почему же ты сам не можешь слетать за
ней?! У тебя есть крылья!
– Не могу, – вздыхает космошар. – Её там слишком много и она очень
вкусная. Я объедаюсь и не могу потом взлететь два дня. А мне так скучно в
колодце.
Веснянка подходит к шару и гладит его по спинке. А Варган всё сидит
нахмуренный и проводит в голове сложный анализ: быть или не быть?!
Всё-таки ему хочется, чтобы кроме приборов метеостанции, определяющих

силу ветра, температуру воды и воздуха, плотность давления, у него был ещё
и определитель северных сияний.
– Какой ты красивый! – не переставая гладит жука Веснянка, а тот
щекочет крыльюна по животу мохнатыми усами.
– Ладно, пошли, – Варган машет Веснянке и направляется к выходу из
пещеры, освещённому жёлтыми лучами рассвета.
– Может, ты один? – гнусавит Веснянка вслед, не отходя от шара.
Хоботов замирает на месте, не успев приземлить правую ногу.
– Как один?! То есть… нет! – резко и ревниво заканчивает он, не
успевая додумать свою мысль.
Веснянка целует жука и скачет за Варганом.
По пути они решают, что зайдут в домик метеостанции и найдут
верёвку, чтобы Варган мог обвязаться и спуститься в колодец. И ещё мешок, в
который соберут пыльцу.
Верёвка находится, а вот один единственный найденный в шкафу
мешок оказывается протухшим и рассыпается в руках.
– Возьмём это, – Веснянка протягивает шапку лётчика, походящую на
котелок.
– Хоть на что-то она сгодится, – вздыхает Варган.
– Я так хочу посмотреть на звёздную пыльцу и северное сияние! – то и
дело подлетает в воздух крыльюн.
– А может, не будет не пыльцы, ни сияния, – бубнит на ходу Хоботов.
Но Веснянка пропускает это мимо больших оранжевых ушей и продолжает
подлетать.
Они подходят к колодцу. Заглядывают – видно только темноту.
– У-ху! – кричит туда Веснянка.

– Ху-ху! – отвечает ему колодец.
– Глубокий! – Варган обвязывается верёвкой, один конец которой
закрепляет за соседний камень.
– А можно я туда слетаю? – глаза Веснянки горят.
– Нет! Вдруг там опасно?
– А что там опасного?!
– Ну… на дне могут сидеть инопланетяне, которые захватят тебя.
– О-о-о, ещё космошары! – протягивает мечтательно крыльюн.
– Жди меня наверху! – деловито наказывает Варган, спускает ноги в
колодец, пробует сам туда опуститься, но попа не пролезает.
Стиснув губы, он пытается пружинить вниз-вверх, чтобы пропихнуться
в колодец.
– Нет, решительно – не влезаешь, – заключает Веснянка.
– Где ты таких слов набрался?! – удивляется торчащий из земли Варган.
– Это мне космошар прошептал перед уходом, что сегодня решительно
будет сияние.
– Тоже мне, умник, – ворчит Варган и пытается вылезти. – А-а-ать! –
подтягивается он за верёвку.
– Ладно, пробуй ты, я освободил проход. Только аккуратно!
– Ура! – подпрыгивает Веснянка и как летучая рыба ныряет в темноту.
– Шапку забыл! – бросает Варган в след крыльюну и слова, и шапку.
«Шлёп, ай!», – раздаётся внизу.
– Ну как там, есть что? – Варган растягивается на земле, хобот свисает
в колодец.
Тишина. Варган переживает и чешет бока.

– Веснянка-а-а-а…. – гудит он что есть мочи в глубь.
Снова тишина.
– Веснянка-а-а-а….
Никто не отвечает. Варган снова пытается пропихнуться в дыру, но у
него не получается. И вылезти тоже не получается. Он беспомощно трясёт
носохоботом, на глаза его накатываются слёзы…
– Целую шапку набрал, смотри какая мягкая пыльца, – отвечает
крыльюн сзади.
Варган подскакивает от неожиданности и вылетает из дыры.
– Ой, а что это у тебя в глазах светится? – Веснянка приближается к
Хоботову.
– Ничего, – отрезает тот и смахивает влагу. – У тебя там что?
Оранжево-красный крыльюн со звёздной пыльцой светится на
солнышке:
– Представляешь, у пещеры есть другой выход!
– Хм… почему же жук нам об этом не рассказал?! Вот жук! –
возмущается Хоботов.
– Но ведь мы и не спрашивали, – разводит руками Веснянка.
– Хм… – Хоботов чешет затылок.
На пляже крыльюн подбирает створку морского гребешка:
– Буду кормить из неё космошара.
– Хм… – ревниво отворачивается Варган.
Ночью все трое сидят у океана. Ждут сияние, но небо обычное, чёрное.
– Говорю же, не будет сияния! – гудит Варган.

– Ой, а что это за белый столбик вон там, справа, растёт над водой?! –
щурится Веснянка.
Хоботов поворачивается. Глаза его расширяются, он знает, что значит
белый столбик. Скоро их вырастает несколько, и они начинают перетекать
друг в друга, бегая по небу. Разгораются, становятся зелёными, жёлтыми,
красными, отражаются в океане, создавая безграничное светопреставление.
– А-а-ах! – только может произнести Веснянка.
– Бзыыыынь-бзыыыынь! – затягивает северную песню Варган, как
тогда, потерявших в снежной пурге.

«Странно, почему я не дружу с обыкновенной птицей гагарой или
тюленем?! Зато в моей пещере поселились красный крыльюн-невидимка и
жук-предсказатель северных сияний,» – думает Варган Нерпович перед сном.
«А вдруг они мне только кажутся, и я до сих пор одинок?!» – он не верит
никому, даже самому себе. Гладит по пузу спящего Венснянку – руке
становится тепло, значит крыльюн настоящий. Хоботов ложится на правый
бок и засыпает. А во сне видит, будто его тёмная пещера – сердце огромного
тёмно-синего кита, плывущего среди звёзд и космошаров, и оно бьётся
громко и глухо в безмерном организме севера: тук-тук, тук-тук, тук-тук.
А следующей ночью ему снится, будто он сидит на Луне и смотрит на
Землю. А Земля вся окутана сладкой ватой – ватный шарик, а не Земля! И
вдруг из шара, как из яйца, проклёвывается огромная голова птицы с
длинным клювом и начинает есть вату вокруг себя.
Просыпается Варган от того, что в носу свербит от звёздной пыли. Это
Веснянка балуется: взял шапку с едой жука, дует в неё, и вся пещера из серой
каменной превращается в ледяную блестящую. Только потом космошару
придётся ползать по полу, стенам, потолку и собирать пыль.

– Варган-Варган, – Веснянка тормошит Хоботова. – У космошара
сегодня День рождения!
– День рождения?!
– Да!
– Он врёт!
– Почему врёт?! Он сам мне сказал!
– И сколько же ему лет?
– Пятьдесят тысяч астрономических лет.
– Точно врёт.
– Нет, не врёт. Он рассказал, что пятьдесят тысяч лет назад, когда
только родился, жук пролетал созвездие Кассиопеи, направляясь в сторону
Цефея. Но мама остановила его: «Ты туда не летай! Говорят, там водится
Чёрный лебедь, который очень любит есть космических жуков!» И космошар
повернул в сторону Персея.
– Ага, ага, – морщится Варган.
– Да в общем-то без разницы, сколько шару лет и где он летал. Главное,
что у него – День рождения и мы будем его поздравлять!
– Да?! – поднимает брови Варган и резко втягивает воздух ртом.
– Да. И мы пригласим гостей к нам в пещеру, и будет праздник!
Хоботов с трудом может такое представить и вместо ответа бессловесно
сопит. У него в голове начинает шуметь шторм.
– Вот это будет стол, – указывает Веснянка на бочку с водорослями. –
Мы положим засушенные водоросли, как угощение в створки гребешков.
– Нет, мои водоросли едят только в ограниченном количестве и строго
по расписанию! – упирает руки в боки Варган, а шторм в его голове
усиливается. Хоботову видится, что волна стеной летит на него.

– А если гости всё съедят, чем тогда я буду питаться?! – негодует
Варган, высовывая нос на поверхность, брызгая из него водой.
Но Веснянка его не слышит, он весь поглощён подготовкой к
празднику:
– Мы даже можем сделать праздничный торт из водорослей, посыпав
сверху звёздной пыльцой.
– Я не ем водоросли, – на всякий случай предупреждает шар.
– Как это хорошо! – открыто радуется Варган.
– Зато я люблю зефир из облаков Венеры, – у космошара урчит в
животе.
– Нет, на Венеру мы не собираемся, – Хоботов идёт на улицу, он устал
обсуждать пустые дела.
– А это далеко? – крылья у Веснянки за спиной поднимаются и
хлопают.
– Нет, совсем рядом, – заверяет шар.
– Никаких полётов, – строго предупреждает Варган. – Я на работу.
– Ни-как-ких по-лё-тов, – сникает крыльюн. – Может быть, я могу
просто подпрыгнуть и достать это облако?! – гладит он по спине жука. Тот
отрицательно качает головой. – Мы что-нибудь придумаем.
Но весна на улице такая солнечная, с тёплым морским ветром, что даже
думать не хочется.
Веснянка раскрывает крылья, закрывает глаза и отдаётся потокам
воздуха. Ветер поднимает его, уносит и приземляет в стае гагар, сидящих на
берегу. Одна из них показательно отворачивается – она узнала Веснянку. Зато
остальные обступают со всех сторон, пытаясь из любопытства клюнуть в ухо
или крыло.

– Не ешьте меня, я приглашаю вас всех в пещеру на праздник.
– А-га, га-га! – довольно кивают птицы.
– Вы все придёте?
– Прилетим! А-га, га-га! – отвечают они.
– Только вот я не знаю, что приготовить вкусного…
Гагары, большие болтушки, совсем не любят думать и продолжают
просто галдеть, что все они, конечно же, прилетят и угостятся. И только одна
старая гагара и медленно подходит к малышу:
– У меня есть кое-что в запасе, летим со мной!
Птица показывает ему сухие ягоды рябины, спрятанные под камнем на
берегу. Веснянка пробует одну: горько-сладкая на вкус. И берёт в руки
несколько ягод.
– Спасибо!
– Бери все! – настаивает гагара.
– Но мне не унести все.
– Вчера в бухте прибило к берегу красный пакет, я вытащила его,
высушила и сохранила – старая гагара чуяла, что он пригодится!
– Да, какая Вы догадливая! – восхищается крыльюн.
– Да, я очень догадливая и проницательная, – соглашается птица.
Похвала приятна и молодой, и старой гагаре. Так уж они устроены, эти
птицы.
– Но торт не сделать в пакете, – вздыхает Веснянка, сидя в одиночестве
на Пляже перепелиных яиц. И откуда он вообще знает, как можно делать торт
и отмечать День рождения?! Память предков говорит в нём так, что мурашки
бегут по красной спине.
И тут из воды выныривает тюлень:

– Здравствуй.
– Здравствуй, – отвечает крыльюн.
– Надо же, ты сидишь на том же месте, что и Варган, а камни в воду не
швыряешь!
– Не швыряю, – грустно свешивает уши Веснянка и становится цвета
сушёных водорослей.
– Смотри, что я нашёл сегодня! – хвастается тюлень, доставая из-под
воды ржавый котелок с двумя ручками.
– О-о-ох! – у Веснянки начинает танцевать хвост. – Мне как раз такое
нужно для торта.
– А мне это совсем не нужно, вот совпадение! Забирай!
– Придёшь к нам сегодня на праздник?
– Конечно! Меня лет двадцать уже не звали на праздники… А может,
вообще никогда, – чешет голову тюлень.
И крыльюн с котелком на голове и пакетом рябины радостно мчится к
пещере.
День рождения без дня
Пещеру украшают ракушками и водорослями. Варган тащит с пляжа
отшлифованные валуны и складывает так, как показывает Веснянка.
Получается стол из серо-белых камней, похожий на соты гигантских пчёл.
Угощение светится в котелке – рябина, посыпанная звёздной пылью.
Космошар счастливо переливается разными цветами, с любопытством
ползает по столу и щупает его усами.
Веснянка перелетает с одного конца пещеры на другой и без конца
поправляет картины на стенах – ровно ли висят?!
– Скоро придут гости!

– Скоро придут го-о-ости! – повторяет крыльюн, а Варган ничего не
отвечает, только ловит ртом воздух так, словно он под водой и задыхается.
Веснянка суетится, готовится. Уже скоро, уже вот-вот!
«А где Варган?!» – вдруг думает крыльюн.
Нет Варгана в пещере. Веснянка выбегает на улицу. Хоботов
стремительным шагом удаляется по пляжу. Приходится взлететь и очень
часто работать крыльями, чтобы догнать.
– Ва-ха-харган, ты ку-ку-да? – запыхавшись, зависает в воздухе
Веснянка перед лицом Варгана.
– На метеостанцию.
– Как на метеостанцию?! А День рождения?
– Я не люблю Дни рождения.
– Почему не любишь?!
– Откуда я знаю. Не люблю, и всё. За что их любить? Вот ты любишь
слизняков?
– Слизняков?
– Да. Противных таких слизняков.
– Кажется, я видел на берегу слизняков, если ты про таких скользких
созданий без лапок. Но они не были противными. Они гладкие и цветные, и
даже немного вкусные…
– А ты любишь, когда у тебя ломается ноготь?
– У меня ещё не ломались ногти, но, если сломается, им можно будет
играть, можно будет сохранить на память, а можно кому-нибудь подарить…
Хочешь, я тебе подарю свой первый сломанный ноготь? – расцветает
Веснянка от интересной идеи, растопырив уши.
– А ты любишь… побыть один?

– Один? Нет, я совсем не люблю быть один. Я люблю тебя и косможука,
люблю болтать с вами и гулять у моря…
– Во-о-от, хоть что-то ты не любишь! – радуется Варган. – А я очень
люблю побыть один и не люблю Дни рождения, как ты не любишь быть один,
– отрезает Хоботов, считая, что вопрос решён, всем всё понятно, и
отправляется дальше.
Веснянка садится на попу. Да, это самое лучшее, что он сейчас может
сделать – сесть на попу и заплакать. Он не успевает подумать, любит ли он
плакать, но, наверное, тоже не очень. Слёзы из глаз льются сами по себе.
Фигура Хобтова исчезает за утёсом. А Веснянка вспоминает про
космошар – он ведь там тоже один, в свой День рождения, а это, наверное,
ещё неприятней. И крыльюн мчится в пещеру.
А в пещере – странная темнота, космошар не светится.
– Ау-у-у-у! – зовёт Веснянка.
– У-у-у, – нехотя отвечает эхо.
– Ша-а-а-ар! – зовёт крыльюн.
– ар-ар… – маленькой вороной возвращается эхо.
Влажные от слёз глаза немного привыкают к темноте, и Веснянка
двигается вглубь, опираясь лапой о стену.
Добравшись до стола, Веснянка обнаруживает на нём жука. Он сидит
неподвижно. То есть это даже не он, а его панцирь, без ножек и головы.
– Шар, – шепчет Веснянка, испугавшись, вдруг жук не проснётся. –
Шарик…
Но тот не шевелится.
Веснянка оборачивается к выходу из пещеры – светлый овал,
прикрытый ракушками, может выпустить крыльюна наружу, но куда бежать?!
34

Веснянка отправляется к выходу, но почему-то с каждым шагом
темноты на улице становится всё больше. Так странно, ведь недавно было
утро и было всё хорошо. Весеннее тёплое утро с солнышком, где оно?!
Прогремев ракушками, крыльюн выпрыгивает наружу: чёрная-чёрная
ночь окутала всё. Мурашки бегут по спине где-то в районе жёлтых шипов. А
со всех сторон слышится гудение. Незнакомое гудение неба. Даже не гудение
– жужжание.
И вскоре вверху темноты появляются точки, как звёзды. Только они не
висят на месте, а летят и жужжат.
Их размер вырастает постепенно от мелких камушков до валунов с
Пляжа перепелиных яиц.
– Космошары! – разглядывает наконец Веснянка. – Вот это да! Как
много их, кажется, сотни!
Некоторые из них приземляются на пляж, другие – на воду, светятся и
отражаются в ней.
Один из жуков подлетает к крыльюну:
– Здравствуйте! Мы – семья космошара. Мы знаем, что он тут, и
должны с ним встретиться.
– Какая большая семья! – восхищённо оглядывается Веснянка.
– Космошары не могут в одиночестве встречать День рождения, –
поясняет жук. – Они умирают от этого.
– Никто ещё от этого не умирал, – вдруг слышится голос Варгана.
Но жук продолжает:
– Мы почувствовали, что он в опасности, и прилетели спасать.
Веснянка смотрит на звёздное небо, опустившееся на землю, и
чувствует, что он тоже начинает светиться и переливаться красно-оранжевым.
35

Звенят ракушки-занавески у выхода пещеры, и из неё выползает жук.
Живой-невредимый и именинный.
– Мы только подарок не успели забрать. Все подарки хранятся в
созвездии Ориона, за его надёжной спиной, но мы бы тогда не успели…
– Я принёс подарок, – смущённо произносит Варган.
– Вот, – он кладёт перед жуком разноцветный шерстяной коврик,
похожий на цветочную полянку.
Жук заползает на неё – тепло, хорошо! И начинает переливаться не
только обычным для него жёлто-зелёным, но и вкусно-малиновым цветом.
Таким аппетитным, что Веснянка и Варган одновременно облизываются.
Водопадодень
Варган Нерпович отчаянно любит дождь. Ещё со времён общения с
людьми.
– Хооолодно, – ёжатся люди, убегая от дождя.
– Теплооо, – стоит под северно-ледовитыми каплями Варган.
Он любит дождь не за что-то, а вопреки всем и всему. Его обтекаемое
тело стоит скалой. Плащ он носит только из чувства прекрасного. Такого
прекрасного плаща из китовых кишок ни у кого больше нет на берегу.
Однажды он поспорил с другом, то есть не совсем с другом, друзей-то у него
не было, с мальчиком, который мог бы быть ему другом… В общем, поспорил
на то, что он встанет под поток водопада.
– Если ты проспоришь, – тыкал ему пальцем в хобот мальчик, – отдашь
мне свой парометр!
– Не парометр, а барометр, – поправлял его Варган. И зачем тебе мой
барометр?!
– Что, струсил?!

Хоботов с детства дорожил барометрами. Откуда ему достался первый,
он даже не помнил, словно он с ним родился.
– Нет! – у Варгана дёрнулся глаз. – А если ты проиграешь, выйдешь в
трусах под дождь! – не смог придумать ничего более оригинального Хоботов.
– Бррр, – поёжился мальчик. – Раз плюнуть!
И они отправились к водопаду. Путь от города занимал около трёх
километров, проходил мимо Тресковой бухты, метеостанции, Пляжа
перепелиных яиц.
Они шли молча. Один раз Варган оступился, инстинктивно схватился за
руку мальчика, но резко отстранился: откуда у него вообще были инстинкты
держаться за людей?!
Мальчик следовал с видом победителя, он был уверен – под водопад
встать нельзя, он убьёт тебя!
Но Варган бесстрашно направился к месту падения воды, по
крошащейся скале. Под ногами маленькими колёсами раскатывались в
разные стороны камни.
И вот он уже внизу. Бульк – прыгнул в воду. С трудом поборов
встречный поток воды, подобрался поближе к скале, поднырнул и на
мгновение показался из стены водопада.
А дальше исчез. Минута, две, три…Мальчик всматривался вниз, плакал
и причитал, что зря он поспорил с Варганом.
– Хоть он и самое странное существо на свете, все так говорят… Но
мне его жалко. Я убил его…
Варган стоял за спиной мальчика. До этих слов он хотел простить спор,
но почему это он такой сильный и суровый должен слыть самым странным
существом на Земле?!
– Проиграл, – напугал Хоботов человека трубным голосом из-за спины.
37

– Я?! Проиграл?! – задыхаясь, спросил мальчик, не веря, что Варган
вообще жив.
– Да, – отрезал Варган. – Раздевайся, вставай под дождь.
– Но… я же замёрзну, а до дома отсюда далеко…
– Спор есть спор! – Хоботов не понимал, на сколько действительно
сильно может быть холодно обычному человеку под ледяным дождём.
– Зато тут никого нет, никто тебя не увидит, – подбодрил Варган.
– Это верно… – согласился мальчик, отложил зонт и стянул плащ. –
Брррр…
Капли текли за шиворот, били в лицо. Кофта и штаны быстро намокли,
прилипли к телу и не хотели сниматься.
– А, уже всё равно, – махнул рукой мальчик и стал быстро избавляться
от остатков одежды.
Оказавшись в одних трусах, он напоминал статую изо льда,
покрашенную в синий цвет, шатающуюся как при землетрясении. Варгана
напугала такая неестественная окраска человека.
– Ну всё, мы квиты, собирайся, – протянул руку Хоботов.
Но мальчик безжизненно на него посмотрел и продолжал стоять, синея
ещё больше.
– Ну давай, одевайся, пошли в город, – подтолкнул его в плечо Варган.
– Не мо-гу, – ответила синеющая статуя, с трудом разлепляя губы.
– Что за людские глупости?! – возмутился Хоботов. Он очень не любил,
когда совершенно бесполезно расходовалось его драгоценное время. Тогда он
сам начал одевать мальчика.
Кофту со штанами никак не удавалось натянуть, будто под дождём тело
стало другого размера. Варган завернул человека в плащ и потянул за руку.
38

Но ноги мальчика совсем не сгибались и не передвигались, он спотыкался и
падал.
Варган взял его на руки. Голые пятки мальчика болтались под дождём.
Хоботов почувствовал в руках прилив жара. Он заглянул под плащ, туда, где
был человек, – цвет его кожи стал сине-красным, а тело сводили судороги.
Какое-то смутное чувство заставило Варгана идти быстрей.
Скоро свёрток в его руках двигаться перестал. И после этого Варган
помнил только то, как громко выли мать с отцом, принимая мальчика из
холодных рук Варгана:
– Сынок! Жив? Жив! Скорей врача!
Хоботов не знает, что было дальше. Он тогда просто развернулся, ушёл
и больше не возвращался в город. Он старался вообще не приближаться к
этим странным людям.
Сейчас Варган сидит с Веснянкой у выхода из пещеры, смотрит на в
точности такой же ливень и вспоминает давнюю дождливую историю,
которую хочется забыть совсем.
– А ты любишь дождь? – спрашивает крыльюн Варгана.
– Да.
– И я, кажется, тоже люблю. Побежали играть на улице?
– Нееет, у тебя же очень тонкая кожа!
Но Веснянка выскакивает наружу.
– Ооо, какие огромные капли, – прыгает он, становясь ярко-синего
цвета и покрываясь белыми пупырышками. – Ух ты! Смотри, я могу отбивать
капли хвостом! – хвастается Веснянка. – Лови их!
Варган подскакивает ближе и хоботом втягивает крупные яйцеобразные
капли, летящие от плоского кончика хвоста Веснянки. Крыльюн звонко
смеётся, наблюдая, как Хоботов это делает.

Такое необычное чувство, когда над тобой кто-то по-доброму смеется.
Кажется, Варган впервые за последние тридцать лет испытывает радость под
дождём и мучается от угрызений совести. Необычно тёплая радость.

Хулиганства лунного кота
Варган идёт на работу и находит на двери метеостанции записку:
«Сегодня придёт шхуна за журналом наблюдений. Придёт поздно,
подготовьтесь заранее, ожидайте на берегу».
Варган резко срывает листок, утыкается хоботом в буквы. Веснянка
крутится рядом, горячо дыша:
– Что это? Что это?!
– Осторожно, не прожги! – отодвигает его рукой Варган.
Веснянка от нетерпения переливается разными цветами и старается
держать язык за зубами, покашливая огнём внутрь себя.
– Сегодня придёт шхуна!
– Шхуна?! Ого! А что такое «шхуна»?
– Это плавучая посудина, на которой важные люди прибудут забрать
мой журнал наблюдений, чтобы проанализировать погоду за последний год.
А мне выдадут новый, чистый.
– Чистый год? – уточняет Веснянка.
– Чистый журнал. Хотя, можно сказать, и год, – замирает в
задумчивости Хоботов. – Только люди это важные и очень занятые, иногда их
шхуна прибывает только в середине ночи.
– И что же делать?!
– Ждать. Мы разведём на берегу костёр, а они подойдут по воде, по
лунной дорожке. Она как раз ложится по фарватеру в этом месяце.

– Ура! Костёр, шхуна, луна! – радуется Веснянка.
И весь день Варган с крльюном бегают на ближайшую сопку рвать
ветки с кустов для костра. На берегу ведь не растёт ни одного деревца и
кустика, только скалы, камни и мхи.
Темнеет, и Варган заходит в здание метеостанции, откапывает в
дальнем углу шкафа коробок спичек и возвращается к Веснянке на улицу.
«Домик» из веток для костра получается немаленьким. Раньше, до
появления Веснянки, Варган разводил костёр только при появлении
маленькой точки на лунной дорожке – шхуны. А сейчас ему хочется заранее,
чтобы посидеть у огня.
Варган важно чиркает спичкой – не загорается. Ещё – снова так же,
пустой сухой звук. Третий раз – спичка и вовсе ломается. Хоботов достаёт
вторую, последнюю… Он недоверчиво заглядывает в коробок, словно в нём
хранятся не спички, а поджигающие жучки, и они могли забиться все разом в
дальний угол. Но нет, ни жучков, ни спичек больше нет. Тогда он остервенело
чиркает, и оставшаяся спичка тоже не выдерживает напора, переламывается
пополам.
– А что ты делаешь? – интересуется Веснянка.
– Я?! Разве непонятно?! Разжигаю костёр! – вскипает Хоботов.
– Да? Что-то не разжигается… – надувает щёки крыльюн.
– Сам вижу, что не разжигается, – отворачивается Варган, встаёт, плюёт
на ветки и топает ногой. В голове – шторм, шторм, шторм…
– Но это же не страшно, – пищит Веснянка. И его тут же сносит
ураганом рычания:
– Не страшно?! Что мы не погреемся на берегу, не посидим, как
задумали, и шхуна не определит место, где нужно причалить?! И, даже если

она не разобьётся в щепки, то люди сойдут на берег и получат не журнал, а
две замёрзшие сосульки в виде нас?!
Веснянка легко дёргает плечами, целится на веточный домик и слегка
кашляет на него с искрой:
– Ой, смотри, как по веткам красиво побежал огонёк! Это мой первый
костёр! А что это так трещит?! Тоже он?! Да он же совсем как живой! Как ты
и я! Смотри, он шевелится, у него теперь столько огненных лапок! Это
огненный краб! – кажется, это самый многословный восторг Веснянки с
момента его рождения. И Варган даже передумывает быть сосулькой и за
компанию увлекается разглядыванием оживших прутиков.
Начинает темнеть, и на небе появляются звёзды, выкатывается Луна.
Веснянка садится на руки Варгану. А где-то за соседним камнем слышится
хриплое «мряяяяу!»
Крыльюн вскидывает уши:
– Это костёр разговаривает?!
Варган ёрзает на попе:
– Этого ещё не хватало!
– Чего?!
«Мряяяяу!», – слышится с другой стороны.
– Чёрный негодник! – ругается сквозь зубы Хоботов.
Крыльюн не знает такого слова, но по интонации понимает, оно
означает что-то нехорошее.
– Это лунный кот, – поясняет Варган.
– Ух-ты! Звучит интересно! – подпрыгивает крыльюн.
– Коту, может быть, и интересно воровать с неба луну, а вот мне не
очень! Сегодня это совсем не кстати, нам нужна лунная дорожка.

– Он ворует луну?! – переспрашивает Веснянка.
– Да, и вставляет себе на место выпавшего глаза.
«Мряяяяу!», – словно в подтверждение своей одноглазости у костра из
темноты возникает кот. Левый глаз его светит ярко магическим оранжевым
светом, а второй – закрыт.
Хоботов переваливается с попы на четвереньки, скинув с рук Веснянку,
и медленно ползёт к коту. Он задумал ухватить его и запереть в здании
метеостанции.
Но кот тут же исчезает, так же внезапно, как и появился. Варган
обращает голову к небу. Веснянка тоже. Там, закрывая мерцающие звёзды,
крадётся тень кота, прямо к луне.
– И никак нельзя его остановить?! – пугается за луну Веснянка.
– Есть один способ. Можно подманить его запахом рыбы. Не знаю,
почему коты её так любят…
– Ооо, давай поймаем рыбу!
Хоботову совсем не хочется лезть в воду ночью, в колючую ледяную
воду, хоть он и толстокожий. Но луна необходима шхуне.
– Только никуда не уходи! – наказывает Варган Веснянке и сам
удивляется своим словам. Никогда и никому он раньше так не говорил.
– А ты осторожней в воде! – пищит ему вслед крыльюн, и у Хоботова
бегут мурашки по спине.
И он быстро бежит. Так быстро, что нос сотрясается. Он знает, где на
этом берегу есть небольшое ущелье в скалах, и можно спуститься к воде с
высокого берега.
Хоботов вылавливает маленькую серую рыбку, приносит её к костру,
накалывает на палку и вертит над огнём. Но луны на небе уже нет.

– Мрау-ау, – слышится рядом, и в темноте зажигаются два рябиновых
глаза.
– Ммммм, как пахнет! – кот тянет воздух чёрным носом и медленно
идёт к костру.
– На, держи, – шепчет Варган, отдавая рыбку Веснянке. А сам ползёт к
коту.
Небесный зверь от предвкушения морской еды теряет бдительность.
Хоботов подхватывает его сзади под передними лапами, приподнимает над
землёй и аккуратно трясёт. Луна выскакивает из глаза и возвращается на
небо.
Вновь одноглазый, кот, выпав из рук Варгана, выхватывает когтем рыбу
с палки, отскакивает в сторонку, и, урча от жадности и удовольствия, жуёт
добычу. А потом из темноты слышится: «Мур-мур, мур-мур…»
– Что это он делает? – удивляется Веснянка.
– Радуется, – поясняет Варган.
– Оо, кот, а кот, иди радоваться с нами! – зовёт крыльюн.
– Котов зовут так: «кс-кс», – подсказывает Хоботов. Он знает, как это
делали люди, а самому ему никогда не надо было звать к себе кота. Зачем это
делать?!
– Кс-кс, – зовёт крыльюн. – Кс-кс!
Из темноты осторожно выходит одноглазый, трётся мягкой мордой о
Веснянкину щёку, мягко ступает лапами ему на живот и начинает прясть.
Веснянка заходится смехом.
– Ой! Что это он делает?!

– Не знаю… Никогда такого не видел, – бурчит Хоботов и
отворачивается к океану, ловит взглядом точку на лунной дорожке и
подскакивает:
– Шхуна!
Шхуна на лунной дорожке
Судно медленно приближается. Оно постепенно увеличивается в
размерах, а костёр – уменьшается.
Веснянка время от времени подкидывает ветки в огонь и поддувает под
них. Он даже забывает на какое-то время про шхуну – жечь ему очень
нравится!
К середине ночи точка по лунной дорожке доходит до берега и
превращается в настоящее судно. Теперь ему нужно причалить к высоким
скалам, а команде – поставить лестницу и взобраться.
Встречающие Варган, Веснянка и лунный кот выстраиваются наверху и
рассматривают пребывающих.
На палубе двое людей готовят тросы и лестницу. Сначала со шхуны
поднимается, по-видимому, капитан. Это упитанный человек, который даёт
указания помощнику. Вторым вскарабкивается невысокий худощавый
мужчина.
– Доброй ночи! Капитан шхуны «Сияние» – Невезухин, –
представляется первый, и Веснянка тихо хихикает в кулачок, потому что
голос у большого человека несоразмерно высокий, словно на берег взлетел
огромный шарик, надутый гелием, который сам из себя подышал.
Варган тыкает Веснянку в бок и здоровается:
– Приветствуем на берегу Тресковой бухты! Варган Нерпович Хоботов,
Веснянка и лунный разбойник, – представляет он встречающих и грозит коту
пальцем.

– Здравствуйте, Варган-джан, Веснянка-джан и лунный
разбойник-джан! Я Нектар, – странно здоровается помощник капитана.
– Я знаю, что вы очень торопитесь, – начинает Варган. – Поэтому
приглашаем вас на костёр из ивовых веток, но если у вас совсем нет времени,
то не смеем задерживать, вот метеорологический журнал, – Варган
протягивает талмуд.
Капитан надменно усмехается и отвечает:
– Это Вам надо поторопиться, потому что Вы едете с нами.
– Кто едет с вами? – у Варгана перехватывает дыхание, ветер начинает
задувать в правое ухо, предвещая приближение урагана.
– Вы, Варган-джан, – поддерживает капитана Нектар.
– Куда?! Зачем?! – пятится Варган. Он никуда и никогда ещё не уезжал
и не собирается. – За-зачем? – у Хоботова чешется затылок, а на лбу
выступает северно-ледовитый пот. Накатываются невидимые волны на голову
сзади, и Варган начинает смахивать их ладонью…
– Сотрудники управления метеорологического центра
проанализировали журналы наблюдений всех работников северных широт и
заключили, что Вы – самый ответственный из них: только в Ваших журналах
содержаться записи наблюдений с каждого прибора за каждый день. Именно
такой метеоролог нужен сейчас на станцию на Северный полюс –
ответственный и… – капитан провёл пальцем по толстокожей руке Варгана, –
морозостойкий.
– Северный полюс?! – нос Варгана нервно дёргается.
– Именно, Варган-джан, – подтверждает Нектар.
– Прямо сейчас?! – всё ещё не верит Варган.
– У Вас есть два часа. До рассвета мы должны тронуться, – уточняет
капитан.

Варган начинает думать, что он должен сделать за эти два часа на
родном берегу. Собрать вещи? Какие? Плащ и бочку с сушёными
водорослями? Он смотрит на крыльюна и продолжает мысли вслух:
– Но я не могу оставить Веснянку…
– Вашу обезьяну можете взять с собой, – соглашается капитан, оценив
небольшой размер существа. – На судне много места не займёт.
– Я – обезьяна? – спрашивает у Варгана Веснянка.
– Думаю, что нет, – гладит он малыша по красной голове.
– Мы поедем на Северный полюс, ура! – прыгает Веснянка. – Только я
возьму с собой косможука.
– Что ещё за жук?! – настораживается капитан Невезухин.
– Он маленький, – поясняет сообразительный Веснянка.
– Тогда ладно, – кивает человек-шарик.
Крыльюн гладит кота:
– А ты…
– Муррр, по небу я добегу куда угодно. На Северном полюсе тоже есть
небо.
– Прибегай. Только, обязательно прибегай! – треплет его за ухом
Веснянка.
Капитан Невезухин с Нектаром присаживаются погреться к костру.
Нектар даже ноги в него чуть не засовывает, так его тянет к теплу.
Варган и Веснянка отправляются прощаться с пещерой, забрать из неё
косможука и запас сушёных водорослей. А лунный кот исчезает в темноте
ночи.
Вода океана призывно бьётся между бортом шхуны и прибрежными
скалами.

Так неожиданно меняется жизнь Варгана Нерповича за одну ночь.
Хоботов не любит мысли о жизни, но сейчас они накрывают его волной:
сколько ночных кошмаров оставит он в пещере, сколько пройденных путей от
дома до станции, любимые измерительные приборы, родные холодные
перепелиные яйца… Но хотя бы одно из них он смог отогреть, высидеть.
Спасибо, суровый удивительный край и, вероятно, прощай.
На шхуне. День первый
Ветер Ю, 25 м/с
Жилое помещение на шхуне одно на всех – кубрик. Вдоль стен
располагаются две кровати, одна напротив другой, а над ними висят два
гамака.
Варган недоверчиво смотрит на капитана:
– А где мы будем спать?
– Здесь, – указывает капитан на гамаки.
Варган дёргает гамак, проверяя его на прочность, чуть не вырывает
крепление из стены.
– Обижаете, – возмущается капитан. – Я отдаю вам самые лучшие и
удобные места на всей шхуне! Но, если, конечно, вы хотите… если вы очень
хотите… ну прямо очень желаете… – Невезухин неуверенно хлопает
ладошкой любимую подушку на кровати под гамаком.
– Не надо одолжений! – фыркает Варган, снимает плащ, вешает на
гвоздь на стене. Вытягивает короткую шею, смотрит, как забраться на своё
спальное место. И, не придумав другого способа, поднимает увесистую ногу,
ступает на кровать капитана и юркает в гамак. Деревянная кровать не
выдерживает наступления, возмущённо трескает посередине, а Варган мирно
качается в гамаке, начиная храпеть в ту же секунду. Разбудить его, уставшего
от впечатлений, в ближайшие часы можно даже не пытаться.

Капитан Невезухин медленно подходит к кровати, гладит её,
разломленную, как заболевшее животное.
– Кажется, Вам просто не повезло, – щёки Нектара розовеют.
Капитан беззвучно шипит на помощника. Произнесённые им слова он
категорически не переносит.
– Утром починим, – исправляется моряк.
Невезухин ложится. Попа неудобно проваливается в разлом, а сверху,
почти до носа капитана свисает в гамаке тело храпящего Хоботова.
Нектар отправляется в свою кровать, а Веснянка растерянно стоит
посреди кубрика с космошаром в руках.
Через пять минут пыхтения и нервного сопения капитан Невезухин с
трудом выбирается из-под гамака Варгана:
– Нужно вывести шхуну из бухты, пока не начало штормить. Потом
пришвартую у Острова крабовых снов и тоже вздремну, – объясняет он
Веснянке и отправляется в рубку капитана.
– Красный-джан, выключите свет и ложитесь, – просит Нектар
Веснянку, выставив из-под одеяла только нос.
– Свет? – переспрашивает крыльюн.
– Да, свет. Вон, видишь, лампочка висит, а вон на стене выключатель.
– Да, сейчас, – пытается быстро сообразить крыльюн. В пещере
Варгана не было лампочки. Но он, конечно, поможет выключить свет.
Веснянка выдыхает с огнём на выключатель – не зря же так прозвали
эту штуку – надо от неё избавиться, ведь она не «включатель».
Штука пускает искры, и пластик стекает по стене. Нектар только
взвизгивает и прячет нос под одеяло. Но лампочка не гаснет, какая
непослушная!

Тогда Веснянка резко подкидывает косможука, тот панцирем разбивает
лампу, добавляет стеклянного фейерверка в кубрике, и в помещении повисает
желанная темнота.
– Спокойной ночи, – приподняв краешек одеяла, заботливо шепчет
Веснянка на ухо Нектару. Тот, тяжело дыша, отворачивается к стене.
Крыльюн ставит косможука на стол, случайно опрокидывает чашку с
недопитым сладким чаем. Журнал наблюдений Варагана подмокает. А
Веснянка, легко взмахнув пару раз крыльями, укладывается на живот
Хоботову.
Ночью крыльюн иногда просыпается и пытается понять, что за звук
исходит от кровати Нектара, он похож на стук ракушек гребешков друг об
друга.
Утром Варган переворачивается с бока на бок в своём гамаке и
сваливается на Невезухина. Капитан издаёт звук, похожий на звук шарика,
когда его резко сдувают:
– Пффффф!
Хоботов первым делом по привычке, сложившейся годами,
отправляется надевать плащ, но на гвозде его не обнаруживает. Осматривает
кубрик – Нектар укрыт одеялом и одеянием Варгана.
– Он вечно мёрзнет, – поясняет проснувшийся Невезухин,
приподнимаясь на локтях в кровати. – И ночью вечно стучит зубами.
– Ах, вот оно что! – Веснянка понимает, что за звуки он слышал.
– У Вас самый замечательный плащ, Варган-джан! – протягивает моряк
Хобтову его одежду. – Давно мне не было так тепло ночью.
– Его прислали из каких-то южных мест, – капитан машет в сторону
темнокожего моряка. – Сказали, он будет лучшим работником и только мне
так повезло с помощником… А он боится любого сквозняка и вечно тычется
мне под бок, скрываясь от ветров в открытом океане.

Нектар выбирается из кровати, молниеносно одевается. Чинит
сгоревшую электропроводку, меняет разбитую лампочку, ставит греться
электрочайник. Вода в нём гудит, булькает и выходит паром.
– Корабль в корабле! – восхищённо наблюдает Варган за чайником. Он
очень любит и уважает различные приборы.
Все пьют чай с овсяным печеньем, которое приходится по вкусу
Варгану и Веснянке. А потом Нектар, с виду хилый и худощавый, но ловкий
шустро чинит кровать капитана.
– А сколько дней идти до Северного полюса? – интересуется Хоботов.
– Пять. Главное, успеть пройти в Ворота жизни, – поясняет капитан.
– А что это за ворота? – ёрзает от любопытства Веснянка.
– Это единственный проход в огромном айсберге, в который можно
попасть на шхуне. Но только пока воду не сковали льды. Справа и слева от
него – цепочка скалистых островов и коварных подводных северных рифов.
Скоро ожидается похолодание и этот проход закроется, тогда добраться на
станцию мы уже не сможем.
– А что тогда нужно будет делать? – чешет нос Хоботов.
– Ждать.
– Чего?
– Ледокола. Но скорей всего мы его не дождёмся и погибнем от холода
и голода, – поясняет Невезухин, присаживаясь на починенную кровать.
У Нектара трясутся коленки и зубы, снова напоминая Веснянке родной
стук створок гребешков.
– Хм, – моргает большими кофейными глазами Варган и хлопает себя
по правому уху, прогоняя из головы шторм, как воду после купания. – А что
же мы будем делать пять дней на шхуне?

– Мы будем идти к цели и ловить рыбу, – разводит руками капитан,
будто это само собой разумеется и всем морским жителям должно быть
понятно.
Веснянка начинает переливаться оранжево-жёлтыми цветами и хлопает
Варгана по ноге:
– Ты когда-нибудь ловил рыбу?
– Неее.. – начинает Варган, но ловит изумлённый взгляд капитана и
поправляется. – Конечно, да. Скукота! – хмыкает он.
– Ну тогда не буду вам объяснять, как пользоваться удочкой, –
улыбается Невезухин и подмигивает Варгану.
И на обеденной остановке Хоботов получает к своему удивлению
длинную палку с леской, на которой блестят на солнце пять крючков. А он
думал, что рыбу будет ловить по-тюленьи: ныряя в воду, догоняя добычу и
хватая зубами.
Подглядывая за капитаном, Варган неказисто замахивается удочкой,
проводит леской с опасными острыми крючками угрожающий круг по
палубе, и, шмякнув её в воду, троллит – немного поднимает и опускает
удочку, как капитан.
Невезухин, чует неуверенность Варгана, начинает водить удочкой не
как легче и как принято, вниз-вверх, а вправо-влево.
Варган, не глядя прямо на капитана, но уловив это движение краем
глаза, через пару минут делает так же. Невезухин самодовольно улыбается,
решает проверить улов, сматывает леску.
– Ыть! – леска упирается и не хочет подниматься.
– Ыть! – хмыкает капитан, подёргивая аккуратно удочкой, – не идёт… –
Что такое?! Тут ведь открытый океан и глубина метров двести! –
возмущается он.

– Ах, капитан-джан! – вздыхает Нектар, указывая пальцем на
ближайший видимый остров.
– Что?! – не понимает Невезухин.
– Помните это место?! Ведь где-то здесь затонула шхуна
«Непотопляемая».
– Ты хочешь сказать…
– Под нами ещё одна шхуна?! – Все цвета радуги бегут по ко коже
Веснянки.
Варган резко вручает удочку Нектару, скидывает плащ и плюхается за
борт.
Танец пузырьков
В воде Варган вытягивается от головы до кончиков ног в одну линию,
становится похожим на полено, идущее ко дну. Несколько сучков, оставшихся
от отрубленных веток, торчат по бокам – руки и ступни словно не от этого
тела. Но по мере погружения сучки заново оживают и расцветают,
превращаясь в ласты. Так чувствует Варган.
В груди будто что-то сжимается: чем дальше вглубь, тем больше и
больше. Так у нерп экономится воздух под водой. Пузырьки выходят из носа
двумя струйками, встречаются и соединяются в одну. Как вожжи у лошади,
они связывают нырнувшее существо с океаном.
Ленты пузырьков извиваются в воде змеями, танцуют под дудочку
арабского заклинателя. Хоботов никогда не видел змей и их заклинателей, но
вода объединяет весь мир, передаёт знания и чувства далёких народов,
рассказывает истории.
Глаза Варгана широко открыты – люди не умеют так смотреть под
водой, а он может. Глаза становятся даже крупней и выпуклей, чем на суше,
словно на лицо положили два чёрных агата. Иногда он прикрывает их, чтобы
53

насладиться давно забытым ощущением свободы движения и пустоты в
голове, отдаться струям воды, течь. А потом распахивает и следит за своим
путём, чтобы двигаться вдоль лески удочки.
По земному времени он очень быстро преодолевает расстояние метров
в триста, а время подводного мира имеет свойство замедляться.
И вот Хоботов видит сеть, за неё зацепились крючки. Он спускается
дальше – сеть тянется от затонувшей шхуны. Так клочок шерсти болтается,
оторванный от зверя другим зверем.
Ещё ниже – мачта. Изображение шхуны медленно проявляется на
негативе океана.
Варган может отцепить крючки удочки и вернуться обратно, но кто же
захочет возвращаться, когда перед ним возникает огромная призрачная
шхуна?!
Хоботов осматривает борта – все они облеплены моллюсками,
облюбованы белыми кораллами, а по палубе ползают розовые пупырчатые
крабы.
Два одинаковых проёма в капитанской рубке судна делают его похожим
на череп. Варган ныряет в глазницу. Внутри черным-черно, свет туда не
добирается. Непроницаемая темнота ничем не привлекает Варгана, и он
собирается выплывать. Высовывается из окна шхуны, смотрит наверх на
красивый танец пузырьков из его носа. Это один из немногочисленных раз,
если не единственный, когда он считает что-то красивым.
Но огромная тень преграждает путь пузырькам и прерывает его
любование. Варган замирает, всматриваясь в тень.
Касатка… Интуитивно он понимает опасность, хотя качаток раньше не
встречал. Варган подаётся обратно внутрь «черепа» шхуны, трясётся всем
телом и старается выпускать как можно меньше пузырьков. Он сжимается,
жмурится и считает: раз, два, три… Кажется этому всех учат в детстве, когда
54

не можешь уснуть или нужно успокоиться. Его, на сколько он помнит, этому
никто не учил. Варган чувствует себя необычным земным существом,
появившимся на свет без мамы и папы, но иногда он слышит чьи-то
подсказки, не только шторм…
Варган считает до тысячи и решает выглянуть ещё раз. Что-то странное
происходит сверху: слепящий пучок света отпугивает касатку и спускается
всё ближе и ближе к Хоботову. Он всматривается: касатка дёргается от света
и уклоняется в стороны, но совсем сдаваться и уплывать не хочет.
«Веснянка!», – безмолвно произносит Варган, и пучок пузырей летит
наверх, освобождённый из темницы легких. Свет направляется в сторону
пузырьков и ослепляет их источник. Варган жмурится.
А потом каким-то чудом, кажется, в одну секунду, рядом в толще воды
появляется крыльюн с космошаром в руках. Шар работает отличным
прожектором под водой.
Хоботов обнимает Веснянку, и они плывут от шхуны «Непотопляемой»
к шхуне «Сияние», отцепляя по пути крючки удочки от сети.
Пол океана сходит с Варгана на палубу, когда он переваливается через
борт, с облегчением вздыхая, словно вернулся в родной спасительный дом. А
у Веснянки горят глаза:
– Вот это погружение!
Варган только сопит в ответ.
– Только ты без меня больше не плавай, – деловито грозит Веснянка.
– Не буду, – на удивление легко соглашается Хоботов с маленьким
крыльюном.
На шхуне. День второй
Ветер Ю, 25 м/с

Второй день на шхуне проходит без потрясений. Только Варган
замечает одну странность – на судне крыльюн выглядит крупней, чем на
суше. Оптическая иллюзия?
Весь световой день двигаются без остановки. Капитан Невезухин даёт
Веснянке подержать штурвал. Сначала крыльюн прокручивается два круга
вместе с ним, ноги летают в воздухе. А потом сзади из ниоткуда возникает
Варган Нерпович, сжимает малыша в руках, а малыш – держит штурвал.
Чем дальше продвигается шхуна, тем в большее количество пледов
кутается Нектар и звонче стучит зубами. Тем громче Варган Нерпович
слышит ночью в ушах приятные голоса вместо шторма.
Когда насыщенная вечерняя синева окрашивает небо и море, шхуна
швартуется у ближайшего острова на ночлег. Команда кипятит чай. Нектар
обхватывает ладонями горячую чашку, как последнее в мире спасение, и
окунает лицо в пар, поднимающийся с водной поверхности.
Хоботов вздыхает, дёргает носом, снимает плащ и пятым слоем
накидывает его на Нектара. Плащ чудодейственный, он прекрасно сохраняет
тепло, и южный помощник северного капитана оказывается словно в теплице
под солнышком, ноги его расслабляются, протягиваются.
– А давайте поиграем в шахматы? – предлагает Нектар.
– Давайте! – вскидывает крылья Веснянка.
– А Вы умете? – сомневается Нектар.
– Нет, – с готовностью играть во что угодно подаётся вперёд крыльюн.
– Ну тогда играем! – радуется Нектар. Он жуть как любит жульничать,
поэтому Невезухину не нравится составлять компанию товарищу. Как-то
подозрительно и обидно капитану всегда не везёт.
Моряк раскладывает чёрно-белую доску на столе, сгребает себе кучку
белых фигур, а сопернику пододвигает чёрные.

– А почему у Вас белые? – удивляется крыльюн. – Я хочу такие же.
Чёрные напоминают мне дно бездонного колодца в Тресковой бухте.
Пока Нектар соображает, где находится дно у бездонного колодца,
Веснянка шустро меняет местами наборы фигур.
«Хм…» – думает помощник капитана. – «А соперник не так уж прост».
Фигурки сделаны, как и многие вещи на севере, из рога оленя.
– Смотрите, сначала ходят пешки, – поясняет Нектар и пододвигает
фигуру из первого ряда на три клетки вперёд.
– Да, они идут сначала по камням Пляжа перепелиных яиц, потом мимо
водопада, поднимаются на Медвежий холм, а с него – падают с обрыва – бух!
– показывает маршрут Веснянка, и у Нектара замирает сердце, ведь соперник
двигает ту же самую чёрную пешку, которая ходила первой.
Крыльюн прячет её в руках под столом, а помощник капитана
переживает, вдруг сейчас упадёт и разобьётся драгоценная любимая вещь.
– Отличный, отличный ход, Веснянка-джан! На этом игра закончилась,
Вы победили! – торжественно произносит Нектар и торопливо сгребает
шахматы со стола, прячет в коробку, а коробку… Он оглядывает ещё раз всех
присутствующих, выносит любимую игру из кубрика с глаз долой – не
боится выскочить в лютый ночной холод!
Возвращается, хитро улыбается и спрашивает гостей:
– А вы в какие игры играете?
Веснянка думает, что из его занятий можно назвать играми.
Варган отвечает за него:
– Паслы собираем.
– Пазлы?! – поправляет его капитан

– Да, пазлы, – соглашается Варган, припоминая, точно ли так это у
людей называется.
Шесть глаз всех присутствующих смотрят не него, ожидая
продолжения рассказа.
– Сейчас покажу, – теперь Варган выходит из кубрика и возвращается
со звенящим мешочком, высыпает его содержание на стол и начинает
выкладывать какие-то фигуры из разноцветных кусочков разбитых ракушек
моллюсков.
Невезухин знает, что в пазлах обычно есть картинка-пример и есть
детали, чтобы её собрать.
– А где инструкция? – спрашивает он Варгана.
– Инструкция? – расширяет кофейные глаза Хоботов.
– Да. Что в итоге должно получиться?
– А… Инструкция тут, – стучит пальцем по виску Варган.
В головах у всей команды столько собственных инструкций, что пазлы
собирают пол ночи. И чаю с сахаром и овсяным печеньем ко всеобщей
радости хватает, чтобы дорисовать в мыслях, а потом из ракушек, все
цветные картинки.
На столе до утра остаются красоваться волнистое море, кит-полосатик,
северное сияние, лунный кот и шхуна с дырой в борту – это капитану
немного не повезло, хоть он и не любит этого слова, но одной детали ему не
хватило.
Ветер дует с юга, в корму, подгоняя шхуну. Ветер южный, но холодный,
продирающий до костей даже через плащ из китовых кишок. Нектар то и
дело встаёт рядом с Хоботовым с северной стороны, втягивая в воротник
телогрейки голову.

Веснянка к вечеру увеличивается в росте до края бортика шхуны. Вчера
утром он достигал только одной третьей этой высоты и, чтобы увидеть океан,
ему приходилось подпрыгивать и садиться на бочку с сухими водорослями,
взятую из пещеры и накрепко привязанную на палубе такелажными тросами.
Крыльюн заметил – когда кто-то приближается к бочке, Хоботов тут как
тут, будто бы просто стоит, смотрит на воду. А у самого нос подёргивается и
кренится в сторону бочки.
Так и получается на палубе вечно неразлучная троица: Веснянка – на
бочке, Варган – рядом, Нектар – на его заветренной стороне.
Капитан Невезухин – за штурвалом. Лишь иногда он доверяет его на
время Нектару, чтобы отойти заварить ароматный согревающий кофе.
Волны за бортом – высокие, длинные, с кусочками льда,
перекатываются, словно бока тёмно-синей рыбы в крапинку медленно
вздымаются во сне от тяжёлого дыхания.
– В детстве я жил на тёплом море, – вспоминает, стуча зубами Нектар.
– А это разве не тёплое? – удивляется крыльюн.
– Нееет, Веснянка-джан, совсем-совсем не тёплое! – возмущается
моряк.
Крыльюн недоверчиво смотрит то на Нектара, то на огромные родные
бока дышащего океана.
– На тёплом море… – продолжает рассказывать помощник капитана,
хотя его никто не спрашивает. – Пляжи с горячим песком и обжигающими
камнями. Там плавают дельфины, а не эти горбатые великаны, что тут.
Все молчат, моряк продолжает:
– Солнце жарит весь день и пахнет сладкими цветами!
Варган морщится, хмуро смотрит на него и хмыкает:

– На горячих камнях сидеть неудобно, а от летнего солнца – болячки на
коже.
– А ещё, – говорит Нектар, – там водопады среди зелени лесов, а не
такие голые и ледяные, как тут. Однажды в детстве, когда моя семья уже
переехала в суровый край, около одного такого водопада я чуть не погиб…
У Варгана побежали мурашки по коже, но капитан позвал помощника
встать за штурвал, и Нектар не успел закончить рассказ.
– Мчу на крыльях летучей рыбы! – отзывается Нектар, и с радостью
юркает в закрытую от ветров капитанскую рубку.
Толстокожему Хоботову на удивление тоже хочется погреться, и он
отправляется в кубрик выпить горячего чая. Только не успевает он зайти
внутрь, ему слышится всплеск воды, словно…
– Весняяянкаааа! – бросается он обратно к бочке, но крыльюна на ней
уже нет, лишь сзади за бортом шхуны Варган видит небольшой водоворот…
– Весняяянкаааа! – Хоботов бежит осматривать палубу со всех сторон
шхуны.
Он заглядывает в воду, осматривает всё вокруг два раза и уже готовится
скидывать плащ, чтобы нырнуть на поиски малыша, как вдруг слышит сзади:
– Я тут.
Варган оглядывается: малыш восседает на бочке. Правда, не совсем
малыш. Размером он с саму бочку, бока которой раздаются немного в
стороны под внушительным весом.
С носа крыльюна стекает крупная капля и разбивается о пол, издавая
звук: «Юуп!»
Варган щурит глаза, поджимает губы и осматривает Веснянку. Все его
пупырышки на коже, зелёные, жёлтые, на месте. За правым ухом – оранжевое

пятно. Это его крыльюн, не может быть сомнений. Но он как-то незнакомо
улыбается.
– Хочу печенья! – заявляет он, соскакивает с бочки, даёт ей вздохнуть с
облегчением, и отправляется в кубрик пить со всеми чай.
Варган провожает его задумчивым взглядом и хмыкает:
– Не могу понять, что в нём изменилось…
На шхуне. День третий. День, в который взрослеют дети
Ветер Ю, 25 м/с
– Вы знаете, нам очень повезло! – объявляет с улыбкой Невезухин. –
Оба дня ветер дул попутного направления и, если сегодня он не изменится,
мы придём к Воротам жизни на день раньше!
– Ура! – подпрыгивает пополневший порядком Веснянка, и шхуна
качается с борта на борт.
Нектар недоверчиво смотрит на капитана: «Повезло?!»
Варган Нерпович нервно дёргает носом – он не любит неожиданности,
даже если они приятные.
– Мы пролетим в Ворота на всех парах и уже завтра к вечеру будем на
станции, – не может нарадоваться капитан.
– А какая рыба водится на Северном полюсе? – облизывается Веснянка.
– Да вся та же самая, – пожимает плечами капитан.
Крыльюн улыбается:
– Я так люблю смотреть на огромные стаи пятнистой трески! – и
плюхается за борт, обдав всех брызгами.
В этой улыбке Варган в первый раз замечает, как подросли клыки
крыльюна.

А потом Хоботов соображает: Веснянка нырнул, а шхуна движется на
полном ходу, и кофейный глаз его начинает дёргаться. Но он стесняется
поделиться переживаниями с капитаном. Он встаёт на корме, вцепляется
руками в борт. И ждёт.
Когда шхуна проносится мимо двух каменисто-мшистых островов,
усеянных снежными чайками, вдалеке сзади выныривает Веснянка. Он
делает два прыжка над водой, как нерпа, а на третьем – взмывает в воздух и
устремляется догонять шхуну.
– Какой летучий у Вас друг! – капитан хлопает Варгана по плечу.
– А можно сбавить скорость, чтобы он догнал нас? Он так далеко ещё
не летал… – Варган теребит шуршащий плащ.
– Конечно! А вдруг нам ещё пригодится эта странная птица, – шутит
Невезухин и отправляется в рубку, где его подменяет Нектар.
– Какая же тут красииивая рыба! Как мне нравится на неё любоваться!
– тянет довольный крыльюн и облизывается, приземляясь на палубу. – А чем
это так вкусно пахнет?!
– Нектар поставил вариться суп из рыбных консервов, – равнодушно
отзывается Варган.
– Ооо, – Веснянка трёт живот.
– И когда ты успел стать таким прожорливым?! – удивляется Хоботов.
Крыльюн опускает глаза и заходится красным цветом от носа до хвоста.
А когда он идёт на запах, словно загипнотизированный, Варган неожиданно
для себя отмечает, что смотрит на Веснянку… снизу вверх!
Все обедают ухой, кроме Хоботова. Он неизменно жуёт свои
засушенные водоросли и уверяет всех, что ему больше абсолютно ничего не
нужно.

– Варган, как ты думаешь, у меня будет на станции своя пещера? –
мечтательно смотрит Веснянка на Хоботова, упираясь головой в потолок
кубрика и раскатывая длинный хвост через весь кубрик.
У Хоботова чуть водоросли не идут носом:
– А зачем тебе своя пещера?! – выпучивает он глаза цвета закипающего
кофе. В его голове привычно неприятно штормит.
– Ну… я… буду сидеть в ней в скрученных ветках, утеплю пол глиной,
развешаю на стенах свои картины…
«Откуда это у него взялось желание гнездоваться?!» – думает про себя
Варган и признаётся честно:
– Я не знаю. Я сам нашёл свою пещеру.
– Значит и я найду свою? – с надеждой смотрит на него крыльюн.
Хоботов ничего не отвечает, только молча гладит Веснянку по голове.
За штормом слышаться голоса, низкие голоса огромных птиц. Они поют
колыбельную.
На шхуне. День четвертый
Ветер Ю, 35 м/с
Утро начинается чудесно. Лучи ползут во все окна кубрика, словно
солнце светит сразу со всех сторон шхуны. На воде играют белые блики,
слепят, дурманят.
Все ещё только просыпаются, а капитан Невезухин уже ведёт шхуну и,
припевает что-то себе под нос, потягивая из кружки кофе.
– Вон они! Вон, виднеются, прямо по курсу! – вскрикивает капитан, и
все высыпают из кубрика.
Впереди на воде светится маленькая белая точка.

– Ух ты! Мы пойдём через Ворота! – Веснянка обнимает Варгана и
поднимает его одной правой рукой. С левой стороны примыкает дрожащий от
холода Нектар, крыльюн подхватывает его левой рукой.
– Сейчас ещё прибавим и будем у ворот к обеду! – Невезухин добавляет
узлов, шхуна дёргается, как морская собака на поводке, которая видит
морскую кошку, и… резко глохнет, впиваясь носом в волны.
Веснянка роняет из рук Нектара и Варгана, все оборачиваются на
Невезухина.
– Фр-фр… фр, – говорит шхуна в ответ на попытки капитана завезти её.
А ему слышится, будто воды плещут о борт: «фиг-фиг».
– Нектар, а сколько ты залил топлива в бак на станции? – нетерпеливо
гавкает капитан.
– 2326 литров, – пищит Нектар в ответ.
– Как, две тысячи? Я же тебе сказал, 1163 нужно умножить на 20!
– Ой, кажется я нулик забыл прибавить… – смущается моряк.
– Мозги ты забыл прибавить, голова ты баклажановая! – беснует
капитан.
Веснянка прижимает к своему пузу Нектара и прячет его под
выросшими крыльями.
– Аааа! – орёт Невезухин. – И что нам теперь делать?!
– Сохранять спокойствие, – пищит Нектар из-под крыльев Веснянки.
– Ааа! Ааа! – орёт капитан.
– А может, пока пообедаем? – предлагает крыльюн.
– Пока?! А сколько будет длится это «пока»? – не унимается Невезухин.
– Ну не знаю… Пока мы обедаем? – предполагает Веснянка.

– А банка консервов последняя была, – продолжает пищать из укрытия
Нектар.
– Аааааа! – И кажется вдалеке от этого крика сыплется лёд с Ворот
жизни.
– Мы можем наловить рыбы, – предлагает Веснянка.
Варган Нерпович тем временем молча стоит у своей бочки с
водорослями, словно его всё это не очень касается. Или он что-то про себя
обдумывает, потому что его ноздри часто расширяются и сужаются, как
клапаны бьющегося сердца.
– Рыыыы-быыыы, – медленно повторяет капитан. – Рыыы-быыы, –
словно заново учится говорить. – Давайте. Нектар, неси удочки!
– Не надо удочки! – останавливает крыльюн. – Я мигом!
Он оставляет без укрытия трясущегося всеми жилками Нектара и
плюхается за борт.
Невезухин всё ещё пыхтит, как чайник. Варган роется в бочке с
водорослями, а теплолюбивый моряк бежит в кубрик за дополнительной
курткой.
Капитан вновь начинает краснеть и пыхтеть, не зная, чем ещё заняться,
а из воды выныривает Веснянка с охапкой огромной пучеглазой трески в
руках и одной рыбиной в зубах.
При виде его добычи все улыбаются, даже у Невезухина слегка
улучшается настроение.
Крыльюн выпружинивает тело из воды, достает на поверхность крылья,
взмахивает ими, взмывает и со всем грузом приземляется на борт шхуны,
выплёвывая рыбу из зубов на палубу. Но надолго она там не задерживается,
как и все остальные.

– Аааа! – дружно кричат на судне, потому что оно под весом Веснянки
безвозвратно заваливается на левый борт. Крыльюн не успевает этого понять,
и вся команда катится в ледяную воду.
Варган хватается за бочку и что-то резко из неё выуживает, в
следующий миг оказываясь в океане.
– Ныряем! – отдаёт Невезухин последний приказ на шхуне, ожидая, что
сейчас всех накроет перевернувшейся грудой металла.
Нектар, Невезухин и Нерпович лихорадочно работают всеми
конечностями, чтобы как можно быстрей отплыть подальше от убийственной
мощи судна.
Но первым их нагоняет крыльюн, сгребает в охапку вместо пойманной
недавно рыбы и волнообразными движениями мощного тела уводит от
погибели.
Через минуту команда поднимается на поверхность и наблюдает, как
дно шхуны прощально показывается над водой и в следующий миг
отправляется на дно океанское обрастать моллюсками и служить музеем для
рыб.
– А теперь что нам делать?! – захлёбываясь слезами и волнами, плачет
капитан.
– Забирайтесь на меня! – подставляет спину Веснянка.
Все спешат занять места. На скользкой спине крыльюна команда
держится друг за друга. Веснянка с трудом выбирается из воды. С тяжёлым
грузом пассажиров, он усиленно машет крыльями и поднимается в воздух.
Варган отжимает какую-то насквозь вымокшую вещь. Встряхивает и
надевает её на голову. Это шапка лётчика. Его пылившаяся десятками лет
мечта летать. И сейчас Варган совсем не расстроен от того, что затонула
шхуна. Его не печалит эта катастрофа, хоть Варган и не любит
неожиданности.

Команда летит. Ветер только успевает сдуть со всех холодным феном
крупные океанские капли, как вдруг Веснянка разворачивается в сторону
крушения:
– Космошар! Мы забыли про него! – И направляется обратно, навстречу
ветру.
– Нееет, только не снова на юг! – негодует капитан.
– Мне холодно! – прижимается к нему Нектар.
Но Веснянка уже кружит над местом крушения. Он думает: если
нырнёт, то погибнут его пассажиры. Если не нырнёт, погибнет шар. Или уже
погиб?
Сердце Веснянки бешено колотится, он не знает, что выбрать. Кожа его
становится чёрного цвета.
И вдруг вода окрашивается красным, потом жёлтым, потом синим…
Как поплавок из-под воды выпрыгивает космошар. Крыльюн подставляет ему
плоский кончик хвоста, шар садится на него, как на вертолётную площадку, и
«лётчики» отправляются в сторону Северного полюса. Туда, где поют голоса
для Варгана. Чьи они?
Тайна крыльев и перепелиных яиц
Команда подлетает к Воротам жизни, огромному леднику с проёмом.
Капитан Невезухин кричит:
– Как так может быть?!
– Что? – поворачивает к нему голову Веснянка.
– В это время не должно быть такого! – возмущается капитан. – Водный
проход через Ворота уже замёрз!
Веснянка пролетает в проёме над заледеневшим океаном. По обе
стороны от Ворот вправо и влево, словно забор, тянется цепь мелких
безжизненных островов.

– Значит, мы и с топливом не смогли бы зайти? – оправдывает себя
Нектар.
– Ну конечно, не смогли бы, баклажановая ты голова, мы же не на
ледоколе! – возмущается капитан.
Варган молча сидит на крыльюне. В шапке лётчика он выглядит
настоящим пилотом. Лицо обдувает холодный ветер, но ему, с толстым слоем
кожи в складочку, он не страшен. Хоботов счастливо улыбается. Он не
печалится даже об утонувшем журнале наблюдений, который старательно вёл
целый год.
Внизу сплошной ледяной покров заканчивается и начинаются водные
пейзажи с белым крошевом. Сейчас в голове Варгана и Веснянки одинаковые
мысли: океан напоминает им огромное перепелиное яйцо, которое
высиживается солнцем.
Вскоре вода сменяется ледниковым шлейфом, впереди на нём краснеют
два глаза. Веснянка пугается:
– Это что за птица?!
– Это не птица, это шатры метеостанции, мы прибываем, ура! –
наконец-то радуется капитан Невезухин.
Крыльюн планирует между двумя огненными глазами Северного
полюса.
– Мы прибыли! – кричит капитан, и один «глаз» открывается.
Из двери выходят двое. Они одеты в плащи, такие же, как у Варгана.
Один из них размером с Веснянку, другой – с Варгана. На их лицах –
огромные тёмные очки.
Варган и Веснянка застывают. Одно существо, меньшее по размеру,
крайне похоже на Хоботова, а второе, значительно бо́льшее, шевелит за
спиной такими же крыльями, как у Веснянки.

– Мы не ждали вас так рано! – вскидывает руки меньшее существо и
пыхтит хоботом.
– Как это не ждали?! – легонько толкает его в бок бо́льшее. – Каждый
день я выходила из шатра и вглядывалась в горизонт… Скорей, пойдёмте
пить чай! – существо призывно машет.
Крыльюн рвётся вперёд, но Варган ловит его за хвост:
– Они подозрительные, – цедит сквозь зубы Хоботов.
– Почему подозрительные? – вырывается Веснянка, ему не терпится
войти.
– Они подозрительно похожи на нас. – Привычка заставляет Варгана
сомневаться, хотя сердце ликует.
– Как здорово! – вспархивает крыльюн. – Как здорово, что мы похожи!
– и Веснянка ныряет в двери. Варган за ним.
В шатре существа снимают очки, а Хоботов начинает довольно сопеть:
– Сколько прибоооров! – и тянется руками к тумблерам на панели.
Существо, что поменьше, шлёпает его по кисти, так же легко и
поучительно, как Варган шлёпал Веснянку на родной станции. Оказывается,
это обидно.
Варган не может удержаться, и тянется к следующему. Существо сопит
носом так же, Хоботов. Они с подозрением смотрят друг на друга и сопят в
унисон.
А крыльюн с новым большим другом (или подругой?) хлопочут у стола.
– Печенье из трески, мармелад из трески… – большее существо достаёт
припасы из огромных ящиков.
– О, как интересно, – принюхивается крыльюн. – А я у себя дома чаще
всего ел гребешков.

– Моя дорогая… – округляет глаза существо. – Я так скучаю по
гребешкам! Но здесь они не водятся.
«Моя дорогая», – повторяет про себя крыльюн и думает, что Варган его
так никогда не называл.
Все собираются за столом.
– Ууууф! – тянет тонким голоском капитан. – Мы добрались, теперь
можно вздохнуть с облегчением и познакомиться!
Все подходят к нему.
– Варган… Как Вас по отчеству? Я забыл…
– Нерпович, – подсказывает Нектар.
Меньшее существо хмурится так, что складки лба закрывают половину
носа.
– И его обезьянка…
– Он не обезьянка! – возмущается Варган.
– И, кажется, не «он», – шепчет крыльюн на ухо Хоботову.
– Так, ладно, вы меня совсем запутали, – отмахивается капитан. А его
помощник быстро переводит глаза с Варгана и Веснянки на работников
станции Северного полюса и нервно начинает прикрывать рот ладошкой.
– Нерпуил Тюленьвич Хоботов, – представляет капитан меньшее
существо. – Ой, у вас что, фамилии одинаковые? – чешет он затылок.
– Этого не может быть! – одновременно произносят Варган Нерпович и
Нерпуил Тюленьевич и делают шаг назад, подальше друг от друга.
– Марта Апрелевна, – представляет капитан большее существо.
– Веснянка, – говорит крыльюн, и бросается обниматься к Марте. Она
принимает Веснянку в свои нежные руки, и у обеих тела начинают
переливаться красным, жёлтым, оранжевым…

– Нерпуил, я же тебе говорила, что не зря ты высиживал два наши яйца
до того, как шторм унёс нас в океан сорок пять лет назад! – радостно лепечет
Марта. – Я, как чувствовала, приготовила для тебя отдельную комнату с
гнездом из ягеля! – тянется она к Веснянке.
– Варган Нерпович, – задирает нос Нерпуил Тюленьевич. – Пройдёмте,
я покажу наши приборы. У вас на станции таких, конечно же, не было, и
представления вы о них не имеете…
– Минуточку, – перебивает Хоботов младший Хоботова старшего. – С
нами прибыл жук-определитель северных сияний.
И Варган берёт из-под стола космошар, он давно уже тихо сидит там.
– С-северных с-сияний?! – начинает заикаться Нерпуил и протягивает
руку, чтобы потрогать. Варган легонько шлепает по ней.
Жук гудит и светится зелёным.
– Ура! Сейчас начнётся сияние! Будет красиво! – радуется Веснянка.
– Не может быть! Он врёт! Уже почти наступила весна, в этот сезон
сияний в последние годы не было! У меня всё записано! – топает ногой
Нерпуил.
Веснянка бежит на улицу, и все – следом за ней. В небе уже начинают
танцевать бледно-зелёные столбики. А сверху по ним, как по пенькам,
прыгает лунный кот.
Варган и Нерпуил одновременно заводят сереную песню.
Низкотембровые звуки свободно вырываются из их грудей. Веснянка с
Мартой подхватывают.
Знакомые и родные голоса теперь звучат не голове Варгана, а снаружи. Внутри – приятная тишина, без шторма.