ГЛАВА 1
В Летнем саду я ориентировалась не очень хорошо, и поэтому просто бежала туда, куда несли меня ноги. Да и не все ли равно, в какую сторону рвануть, если тебе двенадцать, ты провела в новой школе всего две недели и только что конкретно опозорилась перед одноклассниками? Главное — убежать подальше. Желательно, навсегда.
Запыхавшись, я остановилась в тени боковой аллеи и присела на корточки, чтобы перевести дух. Мне казалось, я все еще слышу дружный гогот и обидное: «Никто в классе не хочет с ней общаться!».
В чем-то я с одноклассниками согласна: есть у них повод относиться ко мне настороженно. Но чтобы вот так дружно заявить о том, что я персона нон грата… Эх, если бы только можно было все им объяснить!
Мы с родителями переехали из Москвы полтора месяца назад, в начале августа, и поселились в старинном доме на улице Пестеля. Раньше в большой трехкомнатной квартире жила моя бабушка, мамина мама. Вот уже больше года, как ее нет, а мне все еще иногда кажется, что она сейчас зайдет в комнату и позовет меня пить чай с французскими булочками.
Без бабушки квартира кажется пустой и чуточку недружелюбной. Особенно это чувствуется, когда родители на работе и я остаюсь дома одна. Наверное, именно поэтому и появился Анубис — я нафантазировала его в тот день, когда меня напугал непонятный шорох в кладовке. Позже оказалось, что это упал с полки неразобранный пакет с зимними шапками. Но большой черный пес с острыми торчащими ушами и вытянутой мордой уже лежал на полу, смотрел на меня преданным взглядом, и от этого на душе вдруг стало так спокойно!
— Можно мне завести собаку? — спросила у родителей в тот же вечер, испугавшись, что воображаемый пес вдруг исчезнет, и я снова останусь в пустой квартире одна.
— Нина, мы живем в центре города. Здесь собакам негде гулять, — выдвинул резонный аргумент «против» папа.
— Если только взять совсем маленькую, типа йорка — такая собака вполне может гулять и дома, в лотке с песком, — заметила мама. Она у меня такая умничка, всегда находит универсальные решения. Вот только я мечтаю не о карманном любимце, а о большой собаке; о немецкой овчарке, если быть точной. Поэтому собаку мне не купили.
К счастью, с фантазией у меня было все в порядке, и Анубис никуда не пропал. Он теперь вообще всегда был рядом. Наблюдал, как я пишу статьи для своего канала «Дневник Нефертити» об истории древнего Египта. Вместе со мной гулял по улочкам Петербурга и терпеливо ждал, пока я разглядывала фасады домов, гуглила их истории и делала зарисовки в скетчбуке. Не сопровождал меня Анубис разве что на тренировки по рукопашному бою, куда мы традиционно ходили вместе с папой.
За этими занятиями незаметно прошел месяц, и началась учеба, тот еще стресс. Утром первого сентября я так разволновалась, что Анубис отправился провожать меня в школу. Он бежал рядом, а я осторожно гладила его между ушами, стараясь, чтобы прохожие ничего не заметили.
Анубис умный. Он понимает, что я нервничаю. И есть от чего: новая школа, новый класс, новые учителя, новый предмет — финский язык — кому только в голову дотумкало поставить его в учебную программу! Пришлось все лето заниматься с репетитором онлайн, чтобы догнать остальных.
Правда, было и кое-что хорошее. В школу надо идти мимо Летнего сада, Михайловского замка и Марсова поля — это раз. Ну а два — мне очень повезло с классным руководителем.
— Ученики зовут меня батоно Вано, а за глаза — Ван Гог, — улыбнулся он, когда директор представил его: «Вано Нодарович Гоглидзе».
Батоно Вано преподавал ИЗО и очень любил свой предмет. Я поняла это сразу же, как только он начал рассказывать о пленэрах в Летнем саду, нюансах живописи Кандинского и трогательных картинах питерского художника Владимира Колбасова.
— А ребята в нашем классе очень хорошие. Думаю, вы найдете общий язык! Главное, не стесняйся быть собой, ведь ты очень интересный человек, Нина, — подбодрил меня учитель.
Я посмотрела в его улыбающиеся глаза и поверила. Знала бы я тогда, чем все закончится.
Одноклассники не спешили находить со мной общий язык. Им, наверное, и так было хорошо. На переменах почти все торчали в своих телефонах: одни играли в игры, другие кучковались — смотрели видео и дружно их комментировали.
Я решила не выделяться из толпы и тоже доставала смартфон, чтобы набросать черновик статьи для канала или почитать. Когда ребята узнали, на что я перевожу свободное время, мне мигом приклеили ярлык «заучка» и стали называть Неферти́тя. Даже не знаю, что меня огорчало больше: всеобщее презрение или исковерканное имя прекрасной царицы. А еще я страдала от вынужденного одиночества среди толпы одноклассников, но вида, конечно, не подавала.
На злополучном пленэре Ван Гог рассадил нас возле большого пруда со словами: «Рисуем то, что видим! И не забывайте о композиции».
Я устроилась подальше от всех. Спустя полчаса в моем альбоме появился Анубис. Он стоял на дорожке в тени деревьев.
— Это твоя собачка? Какая милая, — раздался над ухом голос Кати Маркизовой. Она уже закончила рисовать и пошла с ревизией вокруг пруда.
От неожиданности я вздрогнула и выронила карандаш.
— Это не моя собака… Ну, то есть моя, но ее нет. Его нет. Это Анубис, — сбивчиво объяснила я.
— Анубис — это тоже что-то египетское, да? Ты, выходит, его по памяти рисуешь? Бедняжка! Давно он умер? У тебя, наверное, психологическая травма? — вопросы из Кати сыпались, как залпы из новогоднего фейерверка. Не зря все-таки она носит титул главной сплетницы класса.
— Он не умер. Он… понарошку. У меня тогда пакет в кладовке упал, и я испугалась… В общем, Анубис не настоящий, я его придумала, чтобы было не так одиноко… Он теперь всегда со мной, — выпалила я, и уже через секунду пожалела об этом.
ГЛАВА 2
— Народ, прикиньте, что я только что узнала про Нину! — в умиротворяющей тишине Летнего сада голос Кати казался слишком громким. Одноклассники дружно, как по команде, подняли головы от своих скетчбуков и сделали равнение на меня.
— Она у нас, оказывается, не только умница и отличница, а еще и сказочница! — Катя выдержала драматическую паузу и многозначительно улыбнулась. — Мы вот не знали, а у нее собака есть, Анубис… он всегда бегает где-то рядом с хозяйкой — даже сейчас.
В этот момент мне почудилось, что сердце провалилось в живот и лежит там тяжелым пульсирующим камнем. И еще стало вдруг очень холодно — даже пальцы на ногах онемели.
— Можете не напрягать зрение — все равно никого не увидите. Малыш Анубис существует только в воображении нашей египетской принцессы. Вот он, кстати! — с этими словами Катя вырвала у меня из рук альбом с рисунком и продемонстрировала его одноклассникам: огромный черный пес стоит на тенистой аллее.
Круто я наладила контакт с классом, ничего не скажешь. Просто герой дня без галстука: теперь неделю, не меньше, все разговоры будут только обо мне. И уж точно можно даже не мечтать найти в этой школе друзей.
Со всех сторон раздавались смешки и ехидные комментарии. Одноклассники вовсю упражнялись в злословии, словно меня вообще не было рядом. Особенно старались Катины подружки — Аня Закарян, Рита Карпушина и Маша Сливочкина:
— Новенькая-то наша совсем, что ли, ку-ку — воображаемого пса в Летнем саду выгуливает?
— Уффф, вот это у нее биполярочка!
— … а я вам сразу сказала: она недалекая, даже не знает, кто такие «Black Pink»!
— Я тоже не знаю, кто такие «Black Pink».
Это Ван Гог вернулся с дальней стороны пруда, заметив бурное оживление своих учеников.
— Кого это вы здесь так активно обсуждаете? — подозрительно спросил он.
Интересно, как учитель отреагирует на сообщение об Анубисе? Рассмеется? Будет смотреть с осуждением и молчать? Вступится за простодушную дуреху?
Катя Маркизова сделала шаг вперед, задрала подбородок и с вызовом спросила:
— Батоно Вано, а вот если человек страдает психическим заболеванием и у него галлюцинации, он же опасен для окружающих и его надо изолировать?
— В каждом конкретном случае ставит диагнозы и дает рекомендации врач, — не моргнув глазом, ответил учитель. — И все-таки вернемся к моему вопросу: о ком у вас такие бодрые дебаты?
Катя поджала губы — классный не повелся, и разговор пошел не в ту сторону. Она-то, голубушка, небось, уже представляла, как на меня смирительную рубашку надевают и увозят в психушку.
— Да так, про разные фантазии говорили, — уклончиво ответила Маркизова и бросила на меня многозначительный взгляд.
— Фантазии — это хорошо, — одобрил Ван Гог. — Для развития творческой личности фантазировать очень даже полезно.
— Знали бы вы, о чем фантазирует наша новенькая, — в голосе Маши Сливочкиной звучала явная издевка.
Учитель нахмурился. Его взгляд стал очень серьезным. Несколько секунд Ван Гог молчал, а потом потер ладони и громко сказал:
— Дети, вам повезло! Бонусом к пленэру у нас сегодня проходит мини-урок этикета. Итак, запоминаем на всю жизнь: говорить о присутствующем в третьем лице без упоминания имени — невежливо. Так поступают только тогда, когда хотят кого-то намеренно оскорбить или обидеть. Но я надеюсь, что ты, Маша, этого не планировала.
Сливочкина покраснела. А Катя закатила глаза и обвиняющим тоном сказала:
— Ниночка наша призналась, что общается с воображаемой собакой. Это психическое отклонение вообще-то! Мне вот страшно: вдруг она буйная? — И Маркизова демонстративно отошла от меня подальше.
Да что ж она никак не успокоится. И так уже перед всеми меня на посмешище выставила.
— Все, достаточно, — начал Ван Гог, но Катя завелась и уже не могла остановиться. Голос у нее стал злой.
— Я расскажу об этом маме, и она пойдет к директору. Нефертитьку надо выгнать из нашей школы. Никто в классе не хочет с ней общаться!
— Да, никто! — хором поддакнуло трио из группы поддержки.
Вот этого я, конечно, не ожидала. К тому, что в новой школе у меня не будет друзей, я была почти готова. Ну, подумаешь — белая ворона, что тут такого! Я и в прошлом классе не пользовалась бешеной популярностью, так что мне не привыкать. Но быть человеком, которого все на дух не переносят — совсем другое. От обиды у меня перехватило дыхание, а глаза вдруг стали мокрыми.
Ну нет, никто здесь не увидит моих слез и не узнает, насколько мне больно. «Держать удар, Нина», — мысленно приказала я себе, встала с раскладного стульчика и с высоко поднятой головой пошла прочь от пруда.
Ван Гог стоял ко мне спиной и что-то говорил, обращаясь к одноклассникам, но его слов я не слышала. Энергично дошагала до ближайшего перекрестка аллей, завернула за угол и только тогда расплакалась навзрыд.
Ветер донес до меня оклик Ван Гога: «Нина-а!». Я вздрогнула и помчалась прочь, подальше от пруда. Остановилась уже в противоположном углу Летнего сада, в тенистой аллее неподалеку от набережной — здесь-то мы с вами и встретились, помните?
Дыхание сбивалось. Сердце скакало в грудной клетке и билось о ребра. И мысли тоже скакали, одна другой хуже. Нужно было срочно переключить внимание, чтобы успокоиться.
На глаза попалась табличка-указатель.
— Дуб Петровского времени, — прочитала я надпись и оглянулась на векового исполина.
Интересно, он и правда застал самого Петра? Дуб, конечно, внушительный. Нарисовать бы его! Не каждый день трехсотлетние деревья на пути встречаются. Жаль, что блокнот и сумка остались возле пруда с лебедями. Ну да ладно, вернусь за ними, когда урок закончится и все уйдут. Хоть бы никому не пришла в голову мысль отнести мои вещи в школу.
Хорошо еще, что телефон при мне. Я достала его из кармана пиджака и сфотографировала дуб, а потом табличку. Решила загуглить историю дерева, но вместо этого набрала в поисковике: «Что делать, когда не знаешь, что делать». Через несколько секунд на экране появилась фотография какого-то качка с подписью «Не знаешь, что делать — отжимайся!».
Отжиматься на гравийной дорожке не хотелось. Так себе совет. Предложили бы лучше выпить большую чашку какао с зефирками и почитать хорошую книгу — хоть отвлечься от невеселых мыслей можно. Кстати, отличный план! Дуб я нарисовать всегда успею. Лучше, когда пленэр закончится и все уйдут, заберу свои вещи и наведаюсь в «Бурлящий котел»: буду пить какао и читать «Заточенного с фараонами» Лавкрафта. А потом решу, как рассказать родителям о том, что придется подыскивать мне другую школу.
Интересно, если бы я не проболталась этой сплетнице Кате об Анубисе, получилось бы тогда у меня наладить общение с классом? Да наверняка. Ведь с ребятами в Москве у меня были вполне себе нормальные отношения. Формально — практически никакие, конечно. Большую часть времени мы существовали, как параллельные вселенные. Но там у меня все же были две подруги, а значит, я не совсем безнадежна.
Ох, как бы мне хотелось отмотать время на пятнадцать минут назад и все изменить! А еще больше хотелось, чтобы Анубис был настоящим. Предъявить его одноклассникам, увидеть круглые глаза Кати, услышать: «Ух и сплетница же эта Маркизова — наврала с три короба!».
Я устало привалилась к деревянной изгороди, за которой среди коротко стриженых кустов стоял и равнодушно посматривал на меня петровский дуб.
— Анубис, как же я хочу, чтобы ты был настоящей живой собакой, — прошептала я, привычно шевеля пальцами и гладя воображаемую собачью морду.
Не успела договорить, как в мою ладонь уткнулся и засопел мокрый нос. Я испуганно отскочила, обернулась к изгороди: с другой ее стороны стояла и смотрела прямо на меня большая черная собака.
— Анубис!? — воскликнула я.
Пес в ответ дружелюбно завилял хвостом.

ГЛАВА 3
«Не может быть, это просто совпадение!» — вот была моя первая мысль. И последняя тоже. Ведь больше я ни о чем подумать не успела, потому что совсем рядом послышались голоса, а через несколько секунд на аллее появились мои одноклассники: Ира Шпак, Саша Воронцов и Денис Семенов. Странное, признаться, трио. Насколько я успела заметить за две недели, друг с другом они особо не общались. Значит, это Ван Гог их направил в качестве парламентеров.
Я мысленно улыбнулась. Батоно Вано все-таки молодчина. Знает, что если бы сам пришел меня утешать, я бы со стыда сквозь землю провалилась. Правда, и эту троицу видеть было неловко. Ясное дело, что они не по собственной инициативе отправились меня искать. Скорее всего, им мое общество было так же неприятно, как и всем остальным. Значит, для них эта миссия — тяжкая повинность.
Мне опять стало очень грустно. Я даже позабыла о черной собаке. А она тем временем решила напомнить о себе и снова тыкнулась мокрым носом в мою ладонь. Мол, ты держись там, я, если что, прикрою.
Ира, Саша и Денис остановились рядом со мной и переглянулись. Потом Ира вышла немного вперед и с сочувствием спросила:
— Ты как?
Ира мне нравилась. Думаю, она самая приятная девочка в нашем классе. «Приятная» — это именно то слово, которое больше всего ей подходит. Ира всегда была доброжелательной, вежливой, не только со взрослыми, но и с одноклассниками. Ни с кем не ругалась, общалась со всеми ровно, никого не выделяла. Конечно, и к ней все тоже относились хорошо.
Я постаралась натянуть на лицо оптимистическую улыбку и ответила:
— Спасибо, Ира, все в порядке.
— И поэтому у тебя красные глаза и заплаканное лицо? — равнодушно поинтересовался Саша.
Ох уж этот Воронцов! Холодный и надменный, он к людям относился с высокомерным презрением и вел себя довольно вызывающе. Если про Иру можно было сказать, что она общалась почти со всеми, то Саша — почти ни с кем. Одноклассники тоже его сторонились, но при этом уважали.
Оправдываться перед ним за свои слезы я не собиралась, поэтому выдвинула стандартную отговорку:
— Соринка в глаз попала.
— Скорее, бревно, — насмешливо заметил он.
— Сложно не заплакать в такой ситуации, — поддержала меня Ира.
— Я и заплакала.
Призналась, и сразу стало легче. Все-таки я живой человек с нормальными эмоциями, а не бесчувственный робот, и глупо это скрывать.
— Ну и правильно, — неожиданно одобрил Саша. — Еще помогает разбить что-нибудь стеклянное или громко покричать.
— Согласна, — ответила я. — Покричать было бы неплохо. Ведь только мумии страдают молча.
— Что, прости? — переспросил он.
— Это такая пословица древних египтян.
— А они были философами, — задумчиво протянул Воронцов и внимательно посмотрел на меня.
— Нин, ты это… не расстраивайся слишком, — подал голос Денис. — Давай я заразу Маркизову припугну как следует, чтобы она захлопнулась и больше не питюкала? А Витьку́ с Илюхой наваляю по полной за то, что ржали громче всех! Будут знать…
— Спасибо, Денис! Идея отличная, но не лишена недостатков. Надо бы вначале обдумать менее радикальные методы, — улыбнулась я.
Надо же! А мне-то казалось, что этому хмурому парню нет дела до других. Он вечно был сам по себе, как волк-одиночка. В классе Денис ни с кем не общался. Да и побаивались его все — из-за вспыльчивого характера и потому, что он уже пять лет занимался карате.
Интересно, а если они узнают, что я уже три года занимаюсь рукопашным боем, меня тоже будут бояться?.. Хотя о чем это я — меня уже боятся!
— Дэн, бить кого-то — не вариант, — согласилась со мной Ира. — Нину очень жаль. Катя поступила жестоко, но и мы все тоже повели себя не лучшим образом… А кулаками правду не донесешь. На будущее, Нина, — обратилась она уже ко мне, — некоторыми вещами лучше ни с кем не делиться, особенно про свои фантазии. Я вот тоже иногда разговариваю сама с собой, когда что-то сложное надо обдумать. Но не каждый может понять такое. Поэтому я никому об этом не рассказываю.
— Не боишься, что мы сейчас разболтаем Маркизовой? — ехидно спросил у нее Саша.
— Что-о?! Только попробуй! — тон Дениса не оставлял сомнений: он воспринял слова Воронцова буквально и немедленно включил защитника.
— Да не переживай ты, телохранитель. Я до такого не опущусь, — усмехнулся Саша.
Денис подозрительно взглянул на него, потом с явным неодобрением покачал головой и отвернулся.
— Кстати, твои вещи, — Саша отдал мне мою сумку и скетчбук. — Чуть не забыл.
Потом посмотрел на меня очень внимательно и сказал то, чего я совсем не ожидала услышать:
— Знаешь, Нина, на твоем месте я бы наврал про кого-то более крутого — про супергероя или даже про суперзлодея. Позориться, так с размахом, чтобы у всех челюсти на пол попадали! Ну, сказала бы этой фифе Маркизовой, что ты подружка человека-паука. Или что у тебя мумия фараона-убийцы живет в шкафу. А то придумала какую-то блохастую собаку; никакой фантазии, честное слово. В следующий раз надумаешь устроить переполох — обращайся, проконсультирую.
И тут черный пёс снова напомнил о себе. Возможно, он услышал фразу про блохастую собаку, и ему она не понравилась. Как бы там ни было, он выбежал на аллею и потрусил в нашу сторону.
— Он что, настоящий? — хором спросили Ира и Денис.
Саша молчал и вопросительно смотрел на меня. Я же так сильно растерялась, что не придумала ничего более умного, чем ответить:
— Я не знаю… Похоже, что настоящий.

ГЛАВА 4
— Нина, давай немного проясним ситуацию, — голосом заправского следователя сказала Ира. — Минуту назад мы все считали, что собаку ты придумала.
Я кивнула в ответ.
— А это тогда кто? — Денис озадаченно посмотрел на черного пса, который стоял рядом со мной и дружелюбно вилял хвостом.
Вот хотелось бы мне знать, кто это. Мечтательница в моей голове шептала, что это он — мой Анубис. Нина-здравомыслящая кричала о том, что все это просто совпадение, каких бывает в жизни не так уж и мало.
— Не знаю. Он появился за этой оградой буквально за минуту до того, как вы пришли, — сказала я и махнула рукой в сторону изгороди.
— То есть ты его раньше не видела? — уточнил Саша.
— Не видела.
Я погладила пса; он довольно зажмурился и еще сильнее завилял хвостом.
— Может, кто-то с ним здесь гуляет? — предположила Ира.
Денис ей возразил:
— Здесь нельзя выгуливать собак.
— А если он случайно забежал в Сад? — подумала я вслух.
Эта версия казалась мне очень правдоподобной.
— Вряд ли, — поразмыслив немного, ответил Денис. — Видели турникеты на входе? Такой крупный пес не мог проскочить незамеченным. А больше здесь просочиться негде… я проверял.
Мы все с удивлением посмотрели на него, но спрашивать ничего не стали.
— Давайте другие версии обсудим, — предложил он.
Неожиданно Саша присел на корточки и шепотом позвал:
— Анубис!
Пес встрепенулся, дернул ушами и посмотрел на него.
— Что и требовалось доказать, — сказал Воронцов, выпрямляясь.
Ира кинула на меня быстрый взгляд и глухо спросила:
— Нина, так ты нас обманула? Это все-таки твоя собака?
Только я собралась спросить, как, по ее мнению, я могла провести огромную собаку через турникет мимо охраны, как мне на выручку пришел Саша — с тем же самым аргументом. Ира неуверенно пожала плечами.
— Ну, может, ты подкупила вахтеров мороженым или усыпила их бдительность рассказами о египетских мумиях? — предположила она и примирительно улыбнулась.
— Никого она не подкупала, — покачал головой Саша. — Нина так же удивлена появлению этой собаки, как и мы.
— С чего ты взял? — тут же встрепенулся Денис.
Воронцов насмешливо посмотрел на него и с видом полного превосходства ответил:
— Да с того! Совершенно очевидно, что врать Нина не умеет. Иначе не оказалась бы в такой идиотской ситуации с Маркизовой. Да и вообще, был бы ты наблюдательнее, заметил бы, что ведет она себя просто и открыто. Такие люди обычно не сочиняют небылицы для красного словца или собственной выгоды.
— А ты у нас, значит, наблюдательный? — угрожающим тоном спросил Денис.
— Я — да!
Самодовольный Сашин тон мог вывести из себя любого. Неудивительно, что вспыльчивый Дэн моментально сжал кулаки и угрожающе направился в сторону обидчика. Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы мы с Ирой не встряли между ними.
— Этого еще не хватало! — сурово сказала Ира. — Нашли время! Нам с собакой разобраться надо и вернуть Нине веру в человечество. А вы…
— Чего вернуть? — оторопело переспросил Денис.
— Веру в то, что наш класс — не стадо злобных питекантропов, — криво ухмыльнулся Саша.
— Вот-вот, — поддакнула Ира.
— А по поводу собаки особо нечего разбираться, — продолжил Воронцов. — Я вот почти не сомневаюсь, что случилось что-то сверхъестественное.
Я не верила своим ушам! Неужели Саша тоже думает, что Анубис, мой воображаемый пес, взял и ожил? Ира с Денисом, правда, не были готовы принять такую версию за окончательную.
Жаркие споры на эту тему прервала сотрудница Летнего сада. Она отчитала нас за то, что мы провели собаку на территорию, и велела немедленно выметаться, угрожая штрафами и жалобами в вышестоящие школьные инстанции. Мы поверили ей на слово и поспешили восвояси.
Анубиса я вначале держала за ошейник. Правда, он и так бежал рядом со мной, как привязанный. Поэтому через минуту я отпустила его.
— Пленэр еще не закончился, — сказал Саша, глядя на часы. — Мы должны подойти к пруду и показать всем Анубиса. Пусть узнают, что он настоящий, а Маркизова — врушка.
— Она же будет оправдываться, — возразила я.
Ира рассмеялась.
— После того, как все увидят собаку, ей уже никто не поверит. Катя ведь известная сплетница, — успокоила она меня.
— Разумный довод, — согласился Саша. — Маркиза факты искажать умеет, и все это знают. К тому же Ван Гог все разрулил после твоего ухода, Нина. Никто не считает тебя сумасшедшей и не хочет, чтобы ты уходила из класса… Почти никто. А через пять минут ты вообще будешь причислена к лику святых Великомучениц, незаслуженно пострадавших от длинного Катькиного языка.
— Да, наведем сейчас шороху! — с предвкушением улыбнулся Денис.
Наше появление возле пруда действительно произвело полный фурор. Чем ближе мы подходили, тем отчетливее были слышны обрывки фраз:
— Собака настоящая…
— … нет, это не лайка…
— Маркизова такая Маркизова!
— А я тебе говорила: Нина не психическая…
Ван Гог с трудом подавил волнения в массах сообщением о том, что пора бы отправляться по домам.
Долго уговаривать никого не пришлось. Все с энтузиазмом собирали вещи, но при этом продолжали перешептываться, переглядываться, качать головами и выразительно посматривать на Катю. А та аж красными пятнами пошла от такого неожиданного финала пленэра. Быстренько покидала все в сумку, бросила подружкам короткое: «Идем!» и стремительно убежала вглубь парка.
— Нина, ты здорово рисуешь, — похвалил батоно Вано. — Анубис получился очень похож. Как-нибудь расскажешь, как тебе удалось провести его через турникет? — с этими словами он заговорщицки подмигнул мне, а потом добавил: — Скорее убегайте отсюда, пока служащие не нагрянули.
— Что будем делать дальше? — спросила Ира, когда мы вышли из Летнего сада.
Только я открыла рот, чтобы ответить ей, как случилось непредвиденное. С нами поравнялся мужчина в сером пальто и несовременной шляпе с широкими полями. В одной руке он нес пакет с продуктами, а в другой — слегка надкусанное мороженое-эскимо. Анубис метнулся в сторону прохожего черной молнией, чуть не сбив с ног Дениса. Секунда, и вот уже пес стоит на задних лапах, «обняв» передними побледневшего мужчину за плечи и бесстыдно глядя ему прямо в глаза. Потом эта наглая морда в один присест слизнула все эскимо до самой палочки и, довольно виляя хвостом, потрусила обратно к нам.
О, Боги Египта! Мне так стыдно уже почти полчаса не было — с тех самых пор, как Маркизова обвинила меня в сумасшествии. Ира, Денис и Саша, кажется, испытывали похожие чувства: все трое растерянно переглядывались. Я схватила Анубиса за ошейник, заглянула в глаза — ни граммулечки раскаяния!
Из состояния ступора нас вывел мужчина, лишившийся мороженого. Он вдруг пришел в себя и заорал:
— Это что же такое делается, а? Хулиганы малолетние! Что ж вы псину без поводка и намордника выгуливаете?
— Простите, пожалуйста, — сделал шаг навстречу ему Саша. — Мы только что его из приюта взяли. Он пуганый, с непривычки сорвался с поводка и убежал. Еле нашли, домой ведем.
Лицо прохожего смягчилось. Он с сочувствием посмотрел на Анубиса:
— Понятно тогда. Натерпелся, горемычный… На вот сосисочку! Проголодался небось.
Мужчина порылся в пакете, достал оттуда венскую сосиску и протянул Анубису. Тот не стал долго ломаться и, виляя хвостом так, что мне казалось, тот вот-вот оторвется, принялся дегустировать предложенный ему деликатес.
— Пойдем ко мне пить чай? — предложила я, когда мы распрощались с сердобольным прохожим.
— Я не против, — улыбнулась Ира. — Ребята, вы как?
— Ну, можно, — ответил Денис и смущенно взъерошил волосы.
Саша заглянул в мобильный телефон, о чем-то на секунду задумался и сказал:
— Я за. Ты же где-то недалеко живешь, да?
— На углу Пестеля и Литейного.
— Вы почти соседи, — хмыкнул Денис и с нескрываемой издевкой добавил: — Такой наблюдательный — и не знал?
Саша снисходительно улыбнулся и ответил:
— Так я же наблюдаю, а не слежу — чувствуешь разницу?
Так они и подкалывали друг друга всю дорогу до моего дома. Когда мы уже почти дошли, Саша вдруг сказал: «Я на минуточку, печенье куплю» и забежал в продуктовый. Вернулся с большим увесистым пакетом. Он, что ли, все печенье там скупил?
— Не могу идти в гости с пустыми руками, — ответил Саша на мой изумленный взгляд. — Я же не знаю, что у тебя есть дома. Вдруг ты аскетка, и кроме сушек и печенья «Мария» ничего не признаёшь. А у меня молодой растущий организм, мне мясо надо!
— Мясо? Ты нашел печенье с мясом? — переспросила я.
Саша закатил глаза и терпеливо объяснил:
— Я купил котлеты. Мы их пожарим и пообедаем нормально. Еще я купил молоко, сыр, батон, шоколад с орешками, рафаэлло и бисквитное печенье. И упаковку корма для Анубиса — не котлетами же его кормить… Где твоя парадная, идем уже.
Саша бодрым шагом направился к моему дому.

ГЛАВА 5
— Ну что, разрешили тебе предки собаку оставить? — поинтересовался на следующий день Денис.
Накануне он ушел раньше остальных, сказав смущенно:
— Надо брата с продленки забрать и сестру из садика.
Оказалось, что в семье он не только старший ребенок, но еще и главный мужчина. В подробности мы не стали вдаваться: было видно, что ему неловко говорить об этом.
— Да, все в порядке. Папа уже купил поводок, лежанку, миски и огромную упаковку корма, — ответила я.
Оставить Анубиса мне разрешили сходу, без длительных переговоров и уговоров, на которые я настраивалась. Возможно, родители просто впали в состояние шока от увиденного. Когда они вернулись с работы, разморенный после еды Анубис спал без задних ног на кухонном диванчике, мы с Ирой разливали по чашкам какао и посыпа́ли его зефирками, а Саша стоял возле раковины и отмывал сковородку от подгоревших котлет.
Наверное, мама и папа со временем пришли бы в себя, но Саша не оставил им ни малейшего шанса. Он рассказал, какие грустные глаза были у бедного песика, когда мы нашли его, несчастного и голодного, у ограды Летнего сада. Потом пообещал вместе со мной расклеить по району объявления о найденной собаке и сопроводить нас с Анубисом к ветеринару.
— Какой чудесный мальчик, Нина. И такой симпатичный, — шепнула мне на ухо мама, когда Воронцов закончил свой сеанс гипноза.
О, египетские боги! Надеюсь, «чудесный мальчик» этого не слышал. Знала бы мама, что на самом деле перед ней — мистер Высокомерие и принц Ледяное сердце, как ни печально это осознавать. Кстати, а что это он так старается? Не для того же, чтобы у меня было поменьше проблем?
Наверное, ему тоже хочется разгадать тайну появления Анубиса, решила я.
Версий у нас, между прочим, было много, одна другой занятнее. Надо было проверить их на жизнеспособность. Для этого мы с ребятами дотошно восстановили поминутный ход событий, которые происходили со мной на аллее возле старого дуба.
К моменту, когда котлеты и рафаэлло были съедены, наш список гипотез сократился до одного пункта. Первыми выбыли догадки об инопланетянах, проклятиях Григория Распутина и вышедших из-под контроля экспериментах ученых-злодеев. Мы резонно рассудили, что последствия в каждом случае были бы куда масштабней явления Анубиса.
Следующей отпала идея о путешествиях во времени. Прикинув возможные последствия, мы решили, что взрослая я не могла отправить себе в прошлое собаку ради разрешения ситуации с Маркизовой. Ведь это изменило бы будущее!
Невнятную теорию квантового бессмертия, которую нам безуспешно пытался объяснить Воронцов, мы вычеркнули из списка последней. Хотя она выглядела вполне научно. Да и мысль о том, что после смерти наше сознание продолжает жить в параллельных измерениях, была хороша. Но, увы, мы не знали, как связать ее с появлением собаки под дубом.
Чтобы решить, что делать с последней гипотезой, мы договорились встретиться на следующий вечер в кафе. Мальчишки запаздывали.
— Значит, у нас осталась только теория об артефакте, — еще раз подвела итог Ира и замолчала, помешивая ложечкой какао. Облачко пара над ее кружкой закружилось в веселом танце.
Мы сидели вдвоем за маленьким столиком возле окна в «Бурлящем котле». Ира что-то чиркала в маленьком блокноте, а я молча смотрела в окно.
На улице уже темнело. В стекло ударяли капли дождя и стремительно стекали к подоконнику длинными извилистыми дорожками. Прохожие то и дело пробегали по улице, прикрываясь разноцветными зонтами и стараясь повыше подтянуть воротники пальто и курток: ветер сегодня дул северо-западный — самый неприветливый и промозглый в питерском арсенале погодных неприятностей.
Я сделала большой глоток горячего глёга и улыбнулась своим мыслям. Мне было спокойно и хорошо — так, как бывает именно тогда, когда на улице непогода, а ты сидишь в теплом уютном местечке, вдыхаешь ароматы пряностей, какао и венских вафель и никуда не торопишься.
— Как же я люблю осенний дождь, — мечтательно сказала Ира, словно прочитав мои мысли. — Особенно, когда смотрю на него через окно и пью горячее какао.
Из состояния благостного умиротворения в реальность нас вернул Денис. Он стремительно влетел в «Бурлящий котел», придвинул к столику еще один стул и бухнулся на него, моментально перегородив полпрохода между залами.
— Что-нибудь надумали? — отрывисто спросил он, глядя по очереди то на меня, то на Иру. — Как будем действовать дальше?
Я задумалась. Гипотезу о некоем артефакте Саша выдвинул самой первой — как раз тогда, когда мы жарили котлеты у меня на кухне. Собственно, из-за этого они и подгорели: все так увлеклись разговором, что совершенно о них забыли.
— Я думаю, рядом был какой-то предмет… и он оживил твою фантазию, — сообщил Саша, переворачивая на сковороде котлеты.
Я не удержалась от иронии и ляпнула:
— Феи-крестной с волшебной палочкой поблизости не было.
Ира деланно зевнула, чтобы мальчишки не заметили, что она улыбается. Денис громко фыркнул. Саша резко отвернулся от сковороды и просверлил меня не самым доброжелательным взглядом.
— Я не шучу. Всем известно, что Летний сад был разбит при Петре I. Ну, или почти всем, — Воронцов многозначительно посмотрел на Дениса. К счастью, Дэн этого взгляда не заметил, и Саша продолжил: — Я много чего читал о мистических артефактах петровского и допетровского времени. По большей части, все это пустая болтовня и бабушкины сказки, конечно. Но попадались и интересные материалы. В общем, тут есть над чем подумать.
— Хочешь сказать, в Летнем саду спрятан какой-то старинный предмет, наделенный сверхъестественной силой? — спросила я у него.
— И он, по-видимому, находится неподалеку от места, где ты встретила Анубиса, — задумчиво добавила Ира.
— В том месте нет ничего, кроме скульптур и построек. Я осмотрелся, пока мы там с Ниной тусили, — проворчал Денис. — Никаких дурацких артефактов не было.
— Это может быть и скульптура, — возразила я. — Или что-то, скрытое в одном из домиков.
— Или что-то, зарытое под землей, — продолжил Саша.
Денис с сарказмом поинтересовался:
— Вы собираетесь устроить раскопки посреди сада или хотите ночью залезть в чайный домик и обыскать там все?
— Конечно, нет, — холодно возразил Саша. — Прежде чем бросаться что-то ломать, надо все проверить, поискать… зацепки. Но, раз уж ты такой умник, может, у тебя есть версии получше? Так не стесняйся, поделись.
— Угу, — буркнул Денис. — Вот только пообедаю. Как там котлеты поживают, долго еще ждать?
— Котлеты! — хором закричали мы с Сашей и бросились к сковородке, но было уже поздно.
С тех пор мы к гипотезе с артефактом больше не возвращались.
— Думаю, надо сходить в Летний сад и внимательно осмотреть все вокруг того места, где мы встретились с Ниной, — предложила Ира.
— Прямо сейчас хочешь идти? — поежился Денис, глядя в окно. — Там жуть как холодно и очень мокро. Да и стемнеет скоро… Но, если надо — я схожу.
— Мы тоже пойдем, — решительно ответила Ира и придвинула Денису свое какао. — Держи, согреешься. Я так замерзла, пока мы с Ниной сюда шли, что сразу два заказала. Одно выпила, второе в меня уже не влезет.
Денис посмотрел на нее долгим внимательным взглядом.
— Ты точно не хочешь? — спросил он.
— Точно! — улыбнулась Ира.
Денис благодарно кивнул и обхватил замерзшими ладонями кружку.
— Хорошо-то как! — пробормотал он и устало прикрыл глаза.
Как бы отговорить ребят от похода в Летний сад? Почему-то я была абсолютно уверена: ничего нового мы там не найдем — ни сегодня, ни завтра, и вообще никогда. Все, наверняка, гораздо проще. Думаю, что артефакт, чем бы он ни был, маячил прямо у нас перед носом, когда мы торчали возле дуба.
Ох, и как это мне раньше в голову не пришло?! Что, если…

ГЛАВА 6
— Никто никуда не пойдет сегодня вечером, — решительно заявила я. — У меня есть рабочая версия, будем ее обсуждать!
— Мы что же, и заночуем в «Бурлящем котле»? — раздался над ухом насмешливый голос Воронцова — он подошел к нашему столику как раз тогда, когда меня осенила неожиданная догадка. — В таком случае предлагаю перебраться в соседний зал, там есть диван.
— Ну же, Нина, говори скорее, — поторопила меня Ира, как только мы устроились за другим столиком.
Я вытащила из сумки телефон.
— Вот, — показала ребятам фотографию дуба из Летнего сада.
Все трое непонимающе посмотрели на меня. Я перелистнула на следующее фото — табличку с надписью «Дуб петровского времени». Денис присвистнул.
— Думаешь, этот дуб и есть артефакт? — в голосе Саши, обычно спокойном, мне почудилось волнение.
— Думаю, что он вполне может им быть. Давайте проверим верхний слой, — сказала я. — В процессе может найтись что-нибудь интересное.
Заметив замешательство товарищей, я пояснила:
— Это как на археологических раскопках. Начинают исследование с верхнего слоя, и в процессе становится ясно, куда двигаться дальше.
— А-а, у тебя же мама археолог, да? — вспомнил Саша.
— Египтолог, — поправила я.
— Давайте уже копать этот ваш верхний кусок, — схватился за свой телефон Денис. — Что набрать в поисковике?
— Вряд ли мы найдем нужную информации в интернете, — усомнилась Ира.
— Просто надо делать правильные запросы, — загадочно сказал Саша.
Серьезно? Не собирается же он разыскивать сведения о дубе в сети! Я посмотрела на Сашу с недоверием и дипломатично уточнила:
— Рассчитываешь найти пару-тройку статей о волшебных дубах?
— Нет, конечно. Но вот тут, — он взял мой телефон и приблизил текст на табличке, — тут написано, что это — памятник живой природы, а значит…
— Значит, он включен в какой-нибудь реестр! — закончила за него я.
— Умница! — похвалил меня Саша, и в его голосе не было слышно привычного сарказма.
Это, наверное, потому, что он очень увлечен всей этой историей, подумала я.
— Что такое реестр? — озадаченно спросил Денис.
— Это-о… список для систематизации данных, — ответил Саша. — И если он есть, то его можно найти в интернете. Думаю, там должны быть сведения о нашем дубе.
Глаза Иры заблестели от предвкушения.
— Здорово! Ищем реестр памятников живой природы! — скомандовала она Денису.
— Уже смотрю, — отрапортовал тот, а мы трое окаменели в ожидании.
— Нет такого реестра, — поднял глаза от телефона Дэн.
— Не может быть! — озадаченно сказал Воронцов.
Он встал с места, подошел к Денису и заглянул через его плечо в экран телефона. — Попробуй открыть вот этот сайт — «Национальный реестр старовозрастных деревьев России»…
— Да! — хором закричали мальчишки. — Нашли!
— Теперь сделай выборку по питерским дубам, — посоветовал Саша, возвращаясь на свое место.
— Вот он, краса-ава! Анкета двести шестьдесят шесть, — пробормотал Денис.
— Кликабельна? — поспешно спросил Саша. — Попробуй.
— Во, открывается! Смотрите: и правда — он! — радостно воскликнул Дэн, когда на экране появилась фотография дуба.
Он повернул телефон так, чтобы всем было видно.
— Дата занесения в реестр, местоположение, отчет об обследовании, — читала Ира, водя пальцем по строкам. — Надо же, а об истории дерева — ни-че-го… Как так?
— И чем нам помогла эта анкета? — недовольно буркнул Денис и собрался закрыть страницу.
— Подожди! — я выхватила у него телефон и пролистала вниз. — Вот!
— Что там? — подскочил на месте Саша.
— ФИО заявителя! — торжественно сказала я таким тоном, словно только что сделала открытие, достойное Нобелевской премии.
— Какого заявителя? — не поняла Ира.
— Все верно! — подхватил мою мысль Саша. Его щеки покраснели, взгляд горел. — Заявитель — тот, кто дерево предложил включить в реестр. А значит, он об этом дереве должен знать все!
Следующие полчаса мы пытались найти хоть какие-то координаты для связи с заявителем, им оказалась Главная хранительница садов Русского музея. Увы, безуспешно.
— Может, позвонить секретарю музея и попросить номер телефона? — сказала Ира.
Саша покачал головой:
— Думаешь, нам его так сразу и выдадут? Сомневаюсь.
— Тогда надо на выходе с работы ее подождать, — простодушно заявил Денис. — Вот знать бы только, где этот выход…
— Давайте я спрошу у Кириллхотепа. У него чуть ли не во всех музеях есть знакомые, вдруг повезет, — предложила я.
Денис с недоумением посмотрел на меня:
— У какого хотепа?!
— У Кириллхотепа… Это мамин коллега, археолог — Кирилл Андреевич Звягинцев, все зовут его Кириллхотеп. Я с ним в прошлом году на раскопках в Египте познакомилась. Он классный — очень умный, веселый и всех-всех знает!
— Ого, ты была на раскопках? — в голосе Иры послышалось нескрываемое восхищение.
— Крутяк! — показал большой палец Денис. — Расскажешь?
Не верю своим ушам и глазам — они что, в восторге? Я была готова вскочить и прыгать до потолка: впервые в жизни сверстники заинтересовались моими делами!
Не успела я воспарить от радости, как Саша вернул меня на землю.
— А вы полны сюрпризов, мадемуазель, — прохладно заметил он. — Однако предлагаю восторги и расспросы оставить на потом. У нас дуб на повестке дня.
— Зануда, — зло пробормотал Дэн и ободряюще похлопал меня по плечу.
На следующий день в школу я летела на крыльях. Кириллхотеп разыскал нужный нам номер телефона! Пришлось рассказать ему, что я вместе с одноклассниками провожу исследование по дубам петровской эпохи. И уже через 15 минут в телеграм прилетело сообщение: «Лови номер. Пообещай потом рассказать, что вы там раскопали. Маме привет!»
— Твой Кириллхотеп просто чудо! — искренне похвалила Звягинцева Ира, когда мы собрались на перемене в буфете. — Ну что, ребята, кто будет общаться с О.А.?
— Я думал, мы все… — Денис был в замешательстве.
— Нет, всем точно не надо, — сказал, немного подумав, Саша. — Пусть Нина с ней свяжется и поговорит один на один. Так будет правильнее и проще. Все-таки это ее знакомый достал нам номер. Ну и легче завоевать доверие, общаясь тет-а-тет. Нина эту даму точно к себе расположит. А вот если мы пойдем всей толпой, и кое-кто ляпнет лишнее…
Саша насмешливо посмотрел на Дениса. А Денис очень недобро посмотрел на Сашу. Ира испуганно охнула и повисла на правой руке Дэна. Но он и не думал устраивать кулачных разборок, только сказал с досадой:
— Ну что ты за человек, Воронцов! Вроде же нормальный пацан — умный, воспитанный… правильный. А ведешь себя как самодовольный индюк!
Саша молчал, только лицо его превратилось в окаменевшую маску. С минуту он стоял так и смотрел прямо в глаза Денису. Потом развернулся и пошел прочь из буфета.

ГЛАВА 7
Воздух был прохладным, влажным и пах мокрым асфальтом. До захода солнца оставался еще целый час и на улицах еще не зажглись фонари, но вокруг было мрачно, неуютно. Порывы ветра несли рваные ошметки туч и между ними изредка проглядывало свежее, до блеска умытое небо. Наверное, завтра утром будет светить солнышко, подумалось мне.
Вечерняя прогулка с Анубисом больше походила на «Mission impossible»: поброди после проливных дождей в центре Питера и не промочи ноги. Лужи занимали бо́льшую часть тротуаров, и свою миссию мы провалили сразу же. Уже через пять минут в моем правом кроссовке противно зачвякало, и мокрые пальцы на ноге моментально замерзли. У Анубиса по понятной причине вообще не было шансов вернуться домой с сухими лапами.
Мы уже собирались входить под арку, когда я заметила Воронцова: он переходил через Пестеля на нашу сторону улицы.
— Саша! — крикнула я, не особо надеясь, что он меня услышит.
Машин на Литейном всегда много, а вечером они и вообще идут сплошным потоком; шум двигателей заглушает все прочие звуки поблизости. Но Саша услышал и обернулся. Заметил нас с Анубисом, остановился на перекрестке и неловко дернул правой рукой — наверное, хотел махнуть мне, а потом передумал.
Мы не общались со вчерашнего разговора в буфете. Саша, похоже, так разобиделся, что даже сегодня в школе сторонился нашей компании. Каждую перемену он демонстративно уходил из класса в одиночестве с видом «Не подходи — убьет». Мне было его немного жалко: понятное дело, что сравнение с индюком ему не польстило, тем более при девчонках. С другой стороны, он и сам хорош — нечего постоянно цепляться к Дэну. Непонятным было другое: поссорились друг с другом мальчишки, а дулся Саша на нас всех.
Эта ситуация меня нервировала. Я понятия не имела, как лучше поступить: подойти к Воронцову и заговорить с ним или держаться на расстоянии? Интуиция подсказывала, что в школе к нему лучше не соваться. Поэтому я была рада встретить Сашу в неформальной обстановке и сделать первый шаг к примирению.
— Привет! Мы тут гуляем… Так мокро, кроссовок вот промочила, представляешь! — неожиданно для самой себя выпалила я, как только мы поравнялись.
О, боги Египта, что я несу!
— А я… со скалодрома возвращаюсь, — глядя на носы своих ботинок, пробормотал Саша.
Ух ты! Он скалолазанием занимается? Мне почему-то казалось, что у Воронцова непременно должны быть какие-то очень аристократические увлечения: гольф, конный спорт, каллиграфия. Ну или хотя бы стрельба из лука. Все-таки отец — крутой бизнесмен, положение обязывает. А тут — скалодром.
Я с уважением посмотрела на Сашу. Он по-прежнему изучал свою обувь. Руки спрятал в карманах куртки, носом шмыгает — наверное, долго пешком шел, замерз. Сейчас он совсем не напоминал мне привычного Воронцова, гордого и заносчивого.
— Тебе холодно? Пойдем ко мне чаем греться? — предложила я.
Саша в ответ пожал плечами. Анубис дружески завилял хвостом, словно уговаривая его принять мое приглашение, а я продолжила:
— О, слушай, ты же не в курсе: я сегодня встретилась с О.А. Она мне много чего рассказала о дубах Летнего сада! И знаешь что? Я думаю, что наш дуб — совсем непростой товарищ и родословная у него будет покруче, чем у фараонов восемнадцатой династии. Только надо все проверить как следует. Пока это только догадки, конечно.
— Серьезно? — оживился Воронцов и погладил Анубиса за ухом. — Думаешь, дело и правда в дубе?
— Прямых доказательств нет, — честно призналась я. — Но мне кажется, что в нем.
— Может, завтра после школы сходим в Летний сад и проведем следственный эксперимент? — предложил Саша.
— Ой, не могу… Мы договорились с Ирой поснимать сфинксов на Университетской набережной. Два дня откладывали из-за дождя.
Он удивленно посмотрел на меня, и я пояснила:
— Пишу большую статью об Аменхотепе III. Этих сфинксов как раз при нем изваяли.
— А-а-а, ну все понятно, — протянул Саша. — Ты фанатка сфинксов. Или Аменхотепа III?
— Да нет, — рассмеялась я. — Я фанатка его сына Эхнатона.
— Нина, — голос Воронцова стал вдруг очень серьезным. — Ты не пробовала влюбиться в кого-нибудь… на пару тысячелетий моложе?
Неожиданно для себя я растерялась. Что делать? Съязвить? Поумничать? Проигнорировать? Ноль идей!
Не придумав ни одного остроумного ответа, я решила действовать старым проверенным способом — перевела тему:
— Кстати, по поводу следственного эксперимента. Мне кажется, что вначале надо понять, что там к чему, раскопать глубокие слои. И убедиться, что мы никому не навредим, если попробуем снова кого-то призвать… то есть материализовать.
— Ну, как скажешь, гёрл-босс, — разочарованно сказал Саша. — Есть мысли, в каком направлении будем копать?
— Да, кое-что выписала после сегодняшней встречи. Ну что, идём ко мне? Ира с Денисом тоже скоро подтянутся, как раз и обсудим все вместе.
— Мне надо домой, — вдруг резко заявил Саша и посмотрел на меня с такой открытой неприязнью, что я даже опешила.
Вот это метаморфозы! А говорят, у девчонок переменчивое настроение. Да таким взглядом, как у него сейчас, можно шоковую заморозку пельменей делать. А я живой человек вообще-то.
Мне стало обидно. Понятно, что с Денисом они до сих пор не помирились, но можно ведь было спокойнее отреагировать на мои слова. Сразу захотелось сказать в отместку Воронцову что-нибудь ехидное, саркастическое — такое, чтобы его наверняка проняло. Но придумать достойный ответ я не успела. Из-за угла, сверкая стразами на ярко-розовом бомбере, показалась наша одноклассница Оля Лосева — ну вылитая Барби.
— О, Шурик! Как здорово, что мы встретились, — прощебетала она и надула большой пузырь из жвачки. На нас с Анубисом — ноль внимания.
Саша в ответ натянуто улыбнулся. А я расстроилась и рассердилась. Наше общение с Воронцовым зашло в непонятный тупик, и Олино появление было совсем некстати.
Словно почувствовав мое настроение, Анубис зарычал и попытался откусить кисточку от ее сапога.
— Фу, нельзя! — вскрикнула я и потянула его в сторону.
— Чтоб ты подавился! — выпалила Оля. Она смешно отдернула ногу, из-за чего потеряла равновесие и тут же повисла на Сашиной шее.
Вот спасибо, Анубис! Благодаря тебе Лосева с Воронцовым обнимается. Фу-фу-фу! Я резко отвернулась от них и зашагала домой. Анубис с виноватым видом плелся рядом. Сзади тараторила Оля:
— Ты обязательно должен угостить меня чаем, я ужасно замерзла! Нам надо обсудить выходные, ты же едешь с отцом? А что Нефертитьке от тебя надо?
— Спрашивала, как домашку по финскому делать, — соврал Саша.
Я дошла до арки и обернулась. Они переходили на другую сторону улицы и заворачивали к кофейне.
— А, точно, она же отсталая! — донесся до меня Олин хохот.
Какой смех у нее противный, подумала я и направилась к дому. Мне было уже не слышно, что ответил Саша — хотелось думать, что не поддакнул. О том, что он стал бы меня защищать, я даже не мечтала.
Ну и вечер сегодня. Вначале Воронцов со своими странностями. Теперь вот Лосева с оскорблениями. Еще и ноги промочила!
Я представила, насколько жалко выглядела сейчас со стороны: замерзшая, с покрасневшим носом и растрепавшимися волосами, в самой обычной синей куртке с кулиской на талии и даже без намеков на стразы. Мысленно сравнила себя с белокурой Барби Лосевой, которая совсем не выглядела замерзшей, но зато сходу, одной левой, увела Сашу отогревать себя в кофейне.
— Ну что он за человек такой, а? — спросила я вслух у Анубиса.
Пес тут же навострил уши. Он бежал совсем рядом, иногда касаясь теплым боком моей ноги. И я вдруг подумала о том, как же мне повезло: моя мечта о собаке сбылась! От этой мысли стало легко и радостно, а всяких там Лосевых и Воронцовых я решила выкинуть из головы — не до них сейчас, честное слово.
Наклонилась к Анубису, чмокнула его в мокрый нос, сказала: «Ты у меня самый лучший!» и вприпрыжку побежала к парадной.

ГЛАВА 8
— Заседание общества любителей старинных дубов можно считать открытым, — со смехом провозгласила Ира. — Первый докладчик, вам слово!
Мы уютно устроились на полу в моей комнате. Я натянула теплые шерстяные носки, придвинула поближе чашку с зеленым чаем и включила ноутбук.
Ира сидела рядом, сложив ноги по-турецки, грызла орешки и разглядывала на смартфоне снимки старинных литографий Летнего сада. Денис вольготно развалился на подушках чуть поодаль, возле двери, по обыкновению перегородив собой весь проход. Он широко и громко зевал и, казалось, вот-вот уснет. Анубис уселся напротив Дэна и гипнотизировал стоящее между ними большое блюдо с бутербродами. Этот «легкий перекус» пять минут назад принесла мама со словами: «Великие открытия лучше делать на сытый желудок».
Мои родители были в курсе истории с петровским дубом и поддерживали наши изыскания. Про мистические детали мы с друзьями благоразумно решили пока умолчать.
Я сделала большой глоток чая и начала:
— По дубам, которые сажали при Петре, информации не очень много. В архивных документах я посмотрела рабочие чертежи, письма и записи садовых мастеров. По ним получается, что все шестьдесят деревьев для дубовой рощи взяли взрослыми из окрестностей Петербурга. Но…
Я принялась искать в ноутбуке нужный файл:
— Мне попалась копия одной записи, которой изначально не было в архивах музея. Она хранится в какой-то частной коллекции, так мне сказала О.А. Вот, смотрите.
Друзья уставились на снимок пожелтевшей страницы.
— Великий государь Петр Алексеевич… изъявили желание… — забормотал Денис, придвинувшись к компьютеру. — А перевод есть? — взмолился он спустя несколько минут, краснея и хватая с блюда бутерброд. — Так сложно написано, как на чужом… Я пока до конца фразы добрался, начало уже забыл!
Я его понимала. Сама с трудом, и не без помощи сотрудников музея, разобралась в старинных формулировках.
— Тут написано, что дуб, который сажал Петр I, не был взят из окрестностей Петербурга. Якобы молодой саженец государь привез с собой. А перед этим самолично вырастил из желудя.
Увы, никаких официальных данных о дереве, которое сажал Петр, и правда не было. По счастливой случайности, Иоганн Яфтман — первый иностранный садовый мастер Летнего сада — оставил очень интересную записку. В ней он подробно, со слов старого садовника, описал процесс разбивки дубовой рощи. Бумага эта наверняка пропала бы, как и прочие документы мастера. Но череда неизвестных нам событий сохранила ее до наших дней.
Возможно, во время переезда господина Яфтмана веревка, которой был перевязан его архив, лопнула. А слуги так спешно собирали с мостовой бумаги, что не заметили одну записку, и она осталась лежать под колесом телеги. Оттуда она могла попасть в дом знатного купца Исаева — через карман возницы, который подобрал ее на самокрутки, да потерял у порога купеческого особняка. И-и-и… с какого-нибудь чайного столика орехового дерева, куда ее положила рука дворецкого, записка перекочевала в книгу «Арифметика» за авторством Леонтия Магницкого. Там она, вероятно, и пролежала почти 300 лет — до тех пор, пока не была куплена за 3000 рублей у дяди Гриши — внучатого племянника прапрапрапрапрапрапрапраправнука купца Исаева.
— Думаю, этому Яфтману можно верить, — оживилась Ира. — Садовник-то должен знать, что они там сажали!
Я вздохнула:
— Все не так просто. Дубовую рощу высадили в тысяча семьсот восьмом. А Яфтмана перевели в Петербург спустя год, в девятом. Мы понятия не имеем, откуда у него эта информация и правда ли это вообще. Но кое-что в его записях меня настораживает.
Я приблизила фрагмент документа:
— Вот здесь, — ткнула пальцем в экран монитора, — Иоганн сообщает, что желуди Петру, по признанию самого государя, доставили из шведской Померании.
— Не понимаю, — удивленно посмотрела на меня Ира. — Что в этом такого примечательного? Меня больше волнует другой момент…
— Какой? — спросил Денис, отодвигая блюдо подальше от Анубиса, с вожделением поглядывающего на бутеры.
— Вам не кажется странным, что Петр, у которого была тьма-тьмущая задач — все эти реформы, войны, строительство флота… так вот, что он еще дубы из желудей выращивал? — задумчиво спросила Ира.
— И что в этом такого? — искренне удивился Денис. — Ну выращивал и выращивал. Может, он так стресс снимал. Так что ты там про Умиранию говорила? — повернулся он ко мне.
— Померанию, Дэн, — исправила его Ира.
Тот закатил глаза, мол, какая вообще разница.
— Я думаю, что ключ к разгадке тайны дуба находится как раз в Померании. Как и ответ на вопрос, почему Петр проращивал желуди, — высказала я свою догадку. — Вот политическая карта Европы конца семнадцатого века, — я открыла другой файл и повернула ноутбук так, чтобы друзьям было лучше видно.
Придвинувшись ближе, они внимательно смотрели на карту, а я начала водить по ней пальцем:
— Вот Померания: материковая часть и остров Рюген. Знаете, что самое интересное? Рюген — современное название. Раньше остров назывался Руян, до десятого века там жили поморские славяне, — я подняла кверху указательный палец и торжественно продолжила, — Некоторые исследователи полагают, что Руян — это остров Буян из славянских сказок и легенд.
Ира шумно выдохнула: «О-о-о!». Денис присвистнул:
— Это тот, который «Мимо острова Буяна в царство славного Салтана?».
Я энергично закивала головой и хотела продолжить, но в этот момент за спинами моих друзей раздалось смачное чавканье. Это Анубис воспользовался тем, что Денис потерял бдительность, и незамедлительно напал на бутерброды.
— Ну что, друг, тоже колбаску уважаешь? — засмеялся Дэн, спасая остатки еды. — Берите, пора их доесть уже, чтобы собаку не нервировать, — протянул он нам с Ирой блюдо.
— Надо теперь все-все про этот остров разузнать. Как думаете, в интернете можно что-то найти? — дожевав, затараторила Ира.
— Я в публичную библиотеку завтра после школы схожу. В интернете много вранья, — сурово заявил Дэн.
Мы с Ирой переглянулись: Денис и библиотека?..
— Нечего так смотреть, — буркнул он, заметив наши взгляды. — У меня мама училась на вечернем в педагогическом, русский язык и литература… А я помогал: ходил в библиотеку и брал нужные книги. Самой-то ей было не успеть все — работа, хозяйство, трое детей… Вот так я ходил-ходил и незаметно подсел на это дело.
— На какое? — шепотом спросила Ира.
— Да на чтение! — закатил глаза Денис.
Мы с Ирой дружно рассмеялись. Денис хмуро посмотрел на нас, а потом тоже улыбнулся.
— Что, не ожидали от меня такого? Только тс-с… Об этом никто не должен знать, поняли? Не хочу испортить свою репутацию плохого парня.
— Клянемся! — хором сказали мы.
Спустя пятнадцать минут, когда ребята уже собрались по домам и буквально стояли в дверях, Ира вдруг повернулась ко мне:
— Я ведь что-то хотела спросить… Что-то очень важное!
— Спрашивай и пойдем уже, а? Мне же тебя еще до дома провожать, — устало попросил Денис.
— Не надо меня никуда провожать, — запротестовала Ира, отмахиваясь от него. — Что я, сама не дойду?
— Тебя вот не спросил, — проворчал он. — Вспоминай скорее!
Ира недовольно скрестила руки на груди и насупилась. Спустя минуту она хлопнула себя по лбу и торжествующе сказала:
— Вспомнила: почему мы так уверены, что сохранившийся в Летнем саду дуб — это именно тот, который посадил Петр?
— По-моему, тут все просто и логично, — пожал плечами Денис. — Все дубы, кроме одного, были уже взрослыми. Так? Так. До нашего времени дожил только один. Какой? Правильно, самый молодой!
— Ну нет, любое дерево могло заболеть или погибнуть. Или пострадать во время войны. Возраст тут ни при чем, — возразила Ира.
Они дружно посмотрели на меня.
— Ребята, я тоже не знаю, почему. Мне просто кажется, что это он, — развела руками я.
На самом же деле было еще кое-что, о чем мне пока не хотелось рассказывать друзьям. Я собиралась разобраться с этим на следующий день, снова прибегнув к помощи Кириллхотепа. Но утром все мои планы рухнули.

ГЛАВА 9
— Милая барышня, а вы знаете, что возле дуба, которым вы интересуетесь, в девятнадцатом веке были замечены грифоны?
— Грифоны? — переспросила я, отрываясь от плана разбивки дубовой рощи.
Напротив меня стоял невысокий худенький старичок — морщинистый, седоволосый, в маленьких круглых очках и синем рабочем халате.
— Да-да, грифоны, — улыбнулся он, и, оглядевшись по сторонам, быстрым шепотом добавил: — Их потом видели возле башни у Вильгельма Пеля, на Васильевском острове. Темные были дела… Говорят, в засекреченных архивах можно найти полицейские отчеты…
Я, открыв рот, смотрела на него. А он прошептал еще тише, почти совсем неслышно:
— Только здесь, барышня, об этом никого не спрашивайте… Это тайна, страшная и… опасная.
Старичок снова оглянулся, хитро подмигнул мне и, громко шаркая, удалился из архива, толкая перед собой тележку, нагруженную документами.
Разговор этот состоялся вчера, перед самым моим уходом из музея, но до сих пор не давал мне покоя. Интересно, кем был этот дедуся? Неужели сотрудник? На вид ему было лет восемьдесят, не меньше. И откуда он узнал, какой именно дуб меня интересует?
Друзьям я пока не стала ничего рассказывать — ведь ничего непонятно, надо сначала все проверить.
Утром я торопливо заталкивала в рот овсянку с грецким орехом и набирала сообщение Ире: «Не жди меня на нашем месте, иди одна. Я проспала, приду под самый звонок». Потом написала Кириллхотепу: «Доброе! Отчитываюсь по дубам: нашли много интересных зацепок, но нужна еще помощь. У вас есть знакомые в ЦГИА? Надо влезть в полицейские архивы 19 века». Добавила в конце эмодзи с молитвенно сложенными руками и приписала: «От мамы большой привет!».
Дожевывая на ходу, я выскочила в прихожую, схватила свою сумку, крикнула папе: «Пап, спасибо, что погуляешь с Анубисом!», и помчалась вниз по лестнице.
Интересно, есть ли у Кириллхотепа знакомые в архиве? Грифоны не давали мне покоя. Они, оказывается, известные герои городских легенд Петербурга. И, если верить некоторым статьям и музейному дедусе, на них даже было заведено несколько уголовных дел. Правда, преступления так и не были раскрыты. Зато подробности ужасных событий, связанных с пернатыми чудищами, встречались в каждой второй статье о мифах Петербурга. Увы, везде информация была разная и доверия у меня не вызывала.
— Грифоны, — пробубнила я себе под нос, выходя из арки. — Грифо-оны… Сфинксы?!
Что за чертовщина? С двух сторон от арки моего дома стояли огромные египетские сфинксы — те самые, к которым мы с Ирой собирались идти сегодня после школы. Только они должны быть совсем не в том месте — на другом берегу Невы, на Университетской набережной!
Но как? Как огромные каменные скульптуры длиной больше пяти метров и весом двадцать три тонны каждая могли оказаться возле моего дома? Не на грузовике же их подвезли к началу рабочей смены?!
Я машинально достала мобильный телефон и стала снимать. Сфинксы смотрели друг на друга, стоя по обе стороны арки, и полностью перекрывали собой тротуар.
Прохожие тоже останавливались рядом. Они смотрели на каменных стражей и, кажется, забывали, куда шли. Не надо было обладать сверхъестественными способностями, чтобы прочесть их мысли. Некоторые, правда, с неодобрением качали головой. Они спешно переходили на другую сторону улицы, ругая власти за то, что те ставят памятники в неподходящих местах и создают неудобства горожанам. Проезжающие мимо машины притормаживали, люди в изумлении открывали окна, снимали скульптуры на свои смартфоны и проезжали дальше.
Неподалеку остановился автомобиль пятого канала, следом за ним подъехали журналисты с «России», несколько полицейских машин и еще почему-то скорая. Вокруг сразу же стало шумно, многолюдно, и я поспешила уйти.
— Нина, что происходит? — шепотом спросила меня Ира на уроке алгебры. Она успела посмотреть репортаж, который я выложила на своем канале с заголовком: «ЕГИПЕТСКИЕ СФИНКСЫ РЕШИЛИ ПРОГУЛЯТЬСЯ ПО ЦЕНТРУ ПЕТЕРБУРГА».
— Я не понимаю, — тоже шепотом ответила я. — Знаю только, что теперь нам с тобой не надо после школы идти на Университетскую набережную.
Мы еле дождались звонка на перемену. Бегом собрали свои сумки и рванули к выходу, прихватив по дороге Дениса — уж очень хотелось поскорее рассказать ему о случившемся.
— Вы чего? — изумился Дэн. — Все в порядке?
— Вот! Смотри…
Я сунула ему в руки телефон и нажала на воспроизведение. В этот момент мимо нас проходил Саша, и я украдкой посмотрела на него. Какой-то он бледный сегодня, невыспавшийся и немного расстроенный. Интересно почему. Наверное, с Лосевой в кафе долго сидел, а потом допоздна уроки делал…
От мыслей о Саше меня отвлек возглас Дениса:
— А-бал-деть! Аномальщина какая-то… Не сами же они туда пришли?!
— Надо почитать, что говорят эксперты, — задумчиво ответила Ира. Она уже просматривала ленту городских новостей. — Пока ничего разумного не пишут.
— Может, к следующей перемене будет что-то дельное, — предположила я, когда мы заходили в класс.
Но на следующей перемене нам было уже не до новостей, ведь на уроке ИЗО случилось нечто совершенно непредвиденное.
— А где у нас Аня, Рита и Маша? — спросил Ван Гог, обращаясь к Кате Маркизовой. — Неужели заболели все трое?
— Я не знаю, — сказала Катя, и весь класс покатился со смеху, потому что прозвучало это так: «Я де фдаю». Как-будто у Маркизовой сильный насморк, все внутри распухло и от этого получаются «фефекты фечи».
Но Ван Гогу не было смешно. Наоборот, мне показалось, что он испугался.
— Катя, что с тобой? Все в порядке?
— Дет! — расплакалась Маркизова. — У бедя яфык васпуф!
Язык распух?! И вот тогда-то мне тоже стало страшно — отек Квинке!
— Надо звонить сто двенадцать! — вскочила я с места, но батоно Вано уже и сам схватился за телефон.
— Нина, поможешь мне проводить Катю в медкабинет? — попросил он.
Дальше все развивалось стремительно и непредсказуемо, почти как в фильме ужасов, который я однажды посмотрела, пока родителей не было дома.
Пока ехала скорая, медсестра Танечка попросила рыдающую Катю открыть рот и показать язык. Та послушалась: язык был ужасно длинный и свисал ниже подбородка.
— Ой, — испуганно взвизгнула Танечка и отпрянула в сторону. — Это не отек!
— Фто там такове? — роняя слезы, спросила Маркизова.
От ее языка было невозможно оторвать взгляд. Он словно гипнотизировал нас. Мне даже показалось, что за те полминуты, пока мы втроем молча пялились на него, он еще немного подрос.
— Катя, скажи, пожалуйста, — запинаясь и бледнея начал Ван Гог, немного придя в себя, — ты ела или пила сегодня что-нибудь подозрительное?
Та отрицательно помотала головой.
— А вчера?
Снова нет.
— Вы тоже это видите? — сдавленным шепотом спросила нас Танечка.
Вне всяких сомнений, мы все это видели: Маркизова попыталась закрыть рот, но язык остался свисать наружу. Он продолжал расти прямо на глазах! Катя подняла руку, осторожно потрогала его, и глаза ее стали огромными. От ужаса бедная Катя перестала плакать. Она вскочила со стула, подбежала к зеркалу на стене и…
Я думаю, в школе еще долго будут помнить этот душераздирающий крик. Танечка побледнела и осела на стульчик, который успел подставить батоно Вано. В коридоре раздалось хлопанье дверей, послышались взволнованные голоса: «Что случилось?», «Вы слышали это?!». К счастью, в этот момент на пороге медкабинета появились врачи скорой помощи.
— Надо позвонить родителям Ани, Риты и Маши, у меня дурное предчувствие, — сказал Ван Гог, когда мы с ним вышли в коридор. — Пожалуйста, расходитесь! — громко добавил он, успокаивая учителей и учеников, сбежавшихся на Катины крики. — Все в порядке, паук выпущен на волю!
Какой же он находчивый, и как быстро взял себя в руки, подумала я.
— Нина, возвращайся в класс, — попросил он. — Спасибо тебе за помощь, ты большая молодец!
— Батоно Вано, а что мне сказать остальным… про Катю, — спросила я.
— Правду, Нина. Они все равно узнают. Поэтому нет смысла скрывать. Только… постарайся аккуратно.
Я кивнула:
— Без красочных подробностей, да?
Он улыбнулся и дружески похлопал меня по плечу.
Спустя минут десять, уже почти в конце урока, Ван Гог вернулся и обвел класс серьезным взглядом. К тому моменту я уже успела рассказать о том, что произошло, и все немного успокоились, только изредка шушукались.
Батоно Вано выглядел бледным и расстроенным.
— У него такой же вид, как у Саши с утра, — неожиданно пришло мне в голову.
Да что ж я все время об этом Воронцове думаю! Он вот даже не смотрит в мою сторону.
— У нас в классе произошло чепэ, — оторвал меня от дурацких мыслей Ван Гог. — Четыре девочки… заболели. Про Катю вы уже знаете.
— У Сливочкиной, Карпушиной и Закарян тоже языки выросли?!
— Нет, у них другая проблема. Они… не могут говорить.
Ван Гог сделал паузу, подбирая нужные слова.
— Когда они пытаются что-то сказать, то открывают рот, но звука при этом нет, — продолжил он. — Сейчас все они в больнице, проходят обследование.
— Это какой-то вирус? — испуганно спросила Оля Лосева. — А вдруг мы тоже заболеем?
Класс загудел, зашумел на разные голоса.
— Тихо! — гаркнул Ван Гог. — Тихо, ребята, — уже спокойно повторил он. — Повода для волнения нет. Врачи говорят, что на вирус это не похоже. Поэтому давайте сохранять спокойствие. А еще нам нужна ваша помощь.
Батоно Вано обвел всех серьезным взглядом. Класс притих.
— Маша, Аня и Рита общаются с родными и врачами при помощи записок. И все трое недавно написали одно и то же непонятное сообщение — в нем странные значки, фигурки… Возможно, это какая-то игра или что похуже, — Ван Гог нахмурился. — Если кто-то из вас в курсе, помогите нам разобраться.
— Батоно Вано, покажите нам эту записку, — попросил Денис.
— Да, сейчас выведу на проектор.
Спустя минуту на белом экране появились…
— Древнеегипетские идеограммы! — ахнула я.
Все разом посмотрели на меня.
— Нина, ты сможешь их расшифровать? — бросился ко мне Ван Гог.
— Возможно… здесь много символов, которые я знаю. Но нужно время, потому что они имеют по несколько значений, в зависимости от сочетания с другими знаками.
— Мы не будем тебе мешать, — взволнованно сказал учитель. — Какой у вас следующий урок? Нина, я договорюсь, чтобы ты не ходила.
Одноклассники одобрительно закивали, и со всех сторон послышалось:
— Нина, если тебе нужно что-то, ты скажи!
— Да, хочешь булочку принесем из буфета или компот!
— А у меня есть шоколадка, помогает думать!
— Спасибо, — улыбнулась я. — Пока ничего не нужно.
Спустя полтора часа и не без помощи мамы я смогла сделать приблизительную расшифровку записок одноклассниц: «Если то, что вы собираетесь сказать, не прекраснее тишины, не говорите этого»…
— Да, понятнее не стало, — огорчился Ван Гог, и, отчасти, я была с ним согласна.

ГЛАВА 10

— Как думаешь, сфинксы возле твоего дома и происшествие с девочками как-то связаны друг с другом? – спросила меня Ира по дороге из школы.
Я кивнула. После того, как Ван Гог показал нам «египетскую» записку, в этом можно было даже не сомневаться.
Ира собралась еще что-то сказать, но не успела — нас догнала компания одноклассников.
Я сразу же почувствовала себя суперзвездой. Все пытались со мной заговорить, задавали вопросы, комментировали случившееся в школе:
— О, Нина! Ты мой герой…
— … когда успела выучить древнеегипетский?
— Слушай, а ты корейский знаешь?
— Мы бы в жизни не догадались, что это за закорючки, а ты…
— Ты крутяк!
В голосе Ильи Тучи — неподдельный восторг. Да и все остальные не скрывают эмоций.
Вот это да! Меньше, чем за неделю превратиться из предмета всеобщих насмешек в объект восхищения? Это что-то невероятное. Я почувствовала, как горят от смущения мои щеки.
— Народ, как думаете, почему это происходит? — спросила вдруг Соня Коломиец.
— А что тут думать? Порчу кто-то навел на девчонок! — заявила невесть откуда появившаяся рядом с нами Оля Лосева.
— Ну ты прям как бабка столетняя, — фыркнул Витя Никифоров. — Порча…
— Лосева, ты вообще откуда здесь? Тебе же в другую сторону! — перебил его Туча.
— Не твое дело! — грубо ответила Оля, и даже взглядом Илью не удостоила. Зато на меня посмотрела так, что захотелось немедленно умыться святой водой.
— Может, это все твоих рук дело? — зло прошипела она. — Такие совпадения… Нарочно не придумаешь.
— Лосева, ты бы поменьше «Битву экстрасенсов» смотрела, — с сочувствием сказала Соня.
— Ой, не могу! — рассмеялся Никита Стогов. — Я прямо вижу, как Нина по вечерам в кукол иголками тыкает — бац, бац, бац!
Он размашисто махнул рукой несколько раз, изображая колдовской обряд Вуду. Все вокруг захихикали. Но Оля не обратила на это никакого внимания. Она ускорила шаг, обогнала нас, и на прощание бросила мне через плечо:
— Держись от меня подальше со своими египетскими фокусами, Нефертитька.
— Фух, слава богу, она отчалила, — выдохнула Карина Бартева.
Я мысленно с ней согласилась. Уж очень не по себе мне стало от Олиных слов.
— Чего это Лосеву так переклинило? — спросил Илья.
Ира пожала плечами:
— Так со страха.
— Угу, — поддакнула Гаяне Мартасян. — Мне вот тоже страшновато. А тебе, Туча, нет что ли?
— Нуууу…
Илья ненадолго задумался, а потом сказал:
— По мне, это все… как в сказке. Будешь врать — вырастет язык. Наболтаешь ерунду — занемеешь.
— Онемеешь, — исправила его Соня.
— Да одна малина, — отмахнулся Илья. — Короче, волшебство. Это ж зашибись как круто! — заключил он.
Волшебство?.. И почему мы раньше об этом не подумали!
Я резко остановилась, притянула к себе Иру за рукав и зашептала ей на ухо, чтобы нас никто не услышал:
— Вы с Дэном, когда вчера от меня ушли, к дубу не ходили?
— Нет, ты что, — так же, шепотом, ответила она. — Уроки же еще надо было делать. Денис меня до дома проводил и ушел. Ты думаешь…
Ира осеклась на полуслове и ошарашенно взглянула на меня. Я коротко кивнула:
— Надо с ним поговорить.
— Он собирался в библиотеку, — напомнила Ира.
Улизнув от одноклассников под предлогом неотложного дела, я бросилась домой, набирая на ходу сообщение Денису: «Ты где? Срочно надо встретиться». В квартире закинула в свою комнату сумку, залпом выпила полбутылки кефира, взяла на поводок Анубиса и выбежала с ним на Моховую улицу. На Пестеля, вокруг сфинксов, по-прежнему было многолюдно, а идти через толпу зевак, следователей и журналистов не хотелось.
Надо полагать, за один день этот ажиотаж не уляжется. Эх, придется мне в ближайшие дни из дома выбираться дворами.
Дэна мы с Анубисом перехватили спустя двадцать минут на набережной Фонтанки. Он стоял напротив входа в публичку и от нетерпения притопывал ногой.
— Что случилось-то? — буркнул Денис. — У меня на библиотеку времени в обрез — сестру из сада надо забрать до шести.
Я выпалила, едва переводя дыхание после активного забега вдоль набережной:
— Дэн, обещай отвечать честно: ты ходил вчера к дубу?
— Нет, не ходил.
Он уставился на меня, как на умалишенную. Только что пальцем у виска не покрутил.
— Ты не могла мне этот вопрос по телефону задать?!
— Мне нужно было спросить, глядя тебе в глаза, — ответила я. — Ты точно уверен, что не пытался…
Денис тяжело вздохнул:
— Точно.
Он замолчал, подбирая слова. А когда продолжил, его голос звучал смущенно:
— Я себе Иру представляю… Понимаешь? Если я о ней возле дуба подумаю, их же тогда две будет!
Настал мой черед удивляться:
— Денис, ты можешь с настоящей Ирой общаться каждый день. Зачем тебе воображаемая?
Он отвернулся и тихо ответил:
— Той Ире, которая в моих мыслях, я нравлюсь.
Ох, как же неловко получилось. Стараясь не смотреть Дэну в глаза, я промямлила невнятные извинения, и мы с Анубисом стремительно ретировались.
Из подозреваемых в наличии оставался только Саша. На мое сообщение, которое я отправила примерно полчаса назад, он не то, что не ответил — даже не прочитал. Долго не раздумывая, набрала его номер и услышала: «Абонент недоступен. Оставьте сообщение после звукового сигнала».
И где же, интересно, пропадает этот недоступный абонент, уж не с Лосевой ли? Что-то там Илья говорил про то, что ее дом в другой стороне. А вдруг она направлялась в гости к Саше? Хотя мне-то какое дело!
Рассердившись сама на себя за навязчивые мысли (и сдался мне этот Воронцов!), я взяла Анубиса на короткий поводок и решительным шагом направилась в сторону дома.
Когда я уже перешагнула порог квартиры, телефон в кармане куртки завибрировал. «Саша» – первым делом подумала я. Но нет, это звонил Кириллхотеп.
— Алл-ле! — гаркнула в трубку, затаскивая в прихожую упирающегося Анубиса. Он, похоже, планировал еще немного погулять — и откуда у него столько энергии?
— Привет, Пташка! — раздался из трубки жизнерадостный голос. — Колись, что там у вас происходит. Я должен знать все. Зачем тебе доступ к полицейским архивам девятнадцатого века?
Рассказывать ВСЕ мне не хотелось. Не сейчас. Вот выясним секреты дуба, и тогда быть может…
— Нууууу, это долгая история, — протянула я в надежде, что он не станет допытываться.
Не тут-то было.
— Я никуда не спешу. Сегодняшние лекции закончились. Так что выкладывай.
Эх, была не была, подумала я и выпалила:
— Вчера мне рассказали, что в Летнем саду в девятнадцатом веке видели грифонов! Неподалеку от дуба, который мы исследуем.
— Хммм… А источник информации надежный? — уточнил Кириллхотеп после секундного замешательства.
— Источник — сотрудник одного из питерских музеев… Старейший сотрудник!
— Старейший? Я надеюсь, он этих грифонов не лично встретил?
— Нечего смеяться, — возмутилась я. — Человек, может быть, рисковал, сообщая мне эту информацию! Он вообще сказал, что это тайна. Страшная тайна!
— Да ладно, не сердись. Но ты же понимаешь, как странно все это звучит? — примирительно сказал Кириллхотеп. — Ой, а ты чего так громко сопишь? Плачешь что ли?
— Ну вот еще. Это не я. Это Анубис сопит — я ему лапы мою после прогулки.
— Анубис? — переспросил он. — Вы что, завели собаку?
— Угу, — промычала я.
— Надо бы с ним познакомиться… Зайду сегодня вечером к вам в гости после архива. Заодно на сфинксов полюбуюсь — никак не могу понять, как их угораздило возле вашего дома оказаться. Признавайся, твоих рук дело? — хмыкнул он.
— Не, я так пока не умею. Самой интересно, что там с ними приключилось.
Если верить новостям, дело о перемещении сфинксов расследовали все, кто мог: полиция, ФСБ, экстрасенсы, сотрудники каких-то засекреченных НИИ, а еще загадочный старец Игнатий — поэт и экзорцист. Надеюсь, что все эти специалисты смогут разобраться с загадкой сфинксов.
— Ну ладно, дождемся результатов следствия, — сказал Звягинцев. — Рассказывай, кстати, что надо в архиве найти.
— А я думала, мы вместе пойдем.
Вот теперь мне захотелось расплакаться. Он что же, один собрался в архив?
Кириллхотеп вздохнул:
— Они сейчас оцифровывают документы. Поэтому б́ольшая часть фондов не выдается в читальные залы. А в служебные помещения тебя не пропустят.
— Ну может быть мы их как-то уговорим?
У меня еще теплилась надежда. Уж очень хотелось попасть в архив и от души покопаться в полицейских документах. В своих мечтах я уже нафантазировала, как нахожу засекреченные материалы дела о грифонах, читаю протоколы свидетельских показаний, описи вещдоков, рассказываю обо всем этом Ире с Денисом. И, может быть, Саше. Стоит ли посвящать в историю с грифонами Воронцова, я еще не решила. Все-таки, он пока под подозрением. К тому же общается с Лосевой.
— Прости, Нина, но нет, — спустил меня с небес на землю Кириллхотеп. — Мы же не можем заставлять сотрудников архива рисковать из-за тебя, — невинным голосом добавил он.
— Один-один, — рассмеялась я. — Ладно, только пообещайте позвонить сразу же, как найдете что-нибудь стоящее.
— Честное профессорское! — тожественно сказал он. — А ты мне пришли зацепки для поисковых запросов.
— Пришлю, только не уверена, что они помогут. Я вчера пробовала искать нужные документы через сайт архива, и у меня ничего не вышло, — призналась я.
— В этом как раз нет ничего удивительного. Вряд ли информация о засекреченных полицейских делах есть в публичном доступе. Так что присылай все, что тебе кажется важным и относящимся к этой твоей истории!
С этими словами Звягинцев сбросил вызов. Я вздохнула и отправилась делать домашку по математике — дубы дубами, а уроки никто не отменял.

ГЛАВА 11

— Ну, Пташка, крутую раскопку ты замутила!
Это заявление Кириллхотеп сделал, вваливаясь вечером в нашу квартиру. С его появлением у меня, как всегда, возникло ощущение, что пришло сразу много людей. Была у Звягинцева такая интересная особенность.
— К сфинксам близко не подойти, — первым делом сообщил он. — Все по периметру полосатой лентой заклеено, вокруг толпа солидных мужчин в штатском, и еще какой-то бородач в платье.
— Это старец Игнатий, экзорцист, — пояснила я.
Кириллхотеп с пониманием кивнул.
— Ставь чайник, буду долго рассказывать, — сказал он, снимая левый ботинок и балансируя на правой ноге.
В это время в прихожую влетел Анубис и радостно запрыгал вокруг Звягинцева. Теряя равновесие, Кириллхотеп схватился за дверную ручку и поспешно передал мне бумажный пакет с подозрительными жирными пятнами:
— На вот пахлаву: вкусная, настоящая — только вчера друзья из Турции привезли. Надеюсь, ваш обормот её не слопает.
— Не факт, — со смехом отозвался с кухни папа. — Придется прятать на верхнюю полку!
— Лучше в себя, — улыбнулась мама. — Привет, Кирилл! Это что у вас за дела такие? Под́елитесь своими секретами? Чую, молодежь что-то от нас скрывает.
Мама задорно подмигнула нам с Ирой. Та пришла с полчаса назад готовить совместный проект по географии. Точнее, мы должны были делать его втроем, вместе с Денисом. Но тому пришлось остаться дома в няньках. Правда, нам сейчас тоже будет не до географии (хорошо, что до сдачи работ еще целая неделя). Вот только дождемся, пока профессор Звягинцев закончит сеанс собакотерапии.
От услышанного за чаем мне сделалось не по себе.
Кириллхотеп, конечно, классный рассказчик. Не зря на его лекциях в Университете всегда полный аншлаг — ему бы книжки писать. Образы героев полицейских сводок были такими живыми и яркими, что я даже глаза прикрыла и мысленно перенеслась в далекий 1863 год.

Промозглые октябрьские сумерки. Последние посетители вот уже с полчаса как покинули Летний сад. Сторожа закрыли входные ворота.
Плотник Лукьян Анциферов только что закончил чинить стену в деревянном павильоне. Он медленно собирает свои инструменты в большой рабочий ящик. Закрывает его, осматривается по сторонам — не забыл ли чего впотьмах, а потом направляется в сторону боковой аллеи — той, что тянется вдоль Фонтанки.
Вдалеке, на другой стороне реки, слышно цоканье лошадиных копыт по булыжникам мостовой и сиплые окрики возниц. Но в Летнем саду стоит такая торжественная тишина, что шуршание древесных стружек и опилок под подошвами Лукьяновых сапог кажется слишком громким и неуместным.
С каждой минутой становится все темнее. Лукьян мужик не из трусливых, но сегодня ему весь день чудится, что кто-то следит за ним. Ощущение это усилилось после ухода странного посетителя, который весь вечер крутился возле старого дуба.
Подгоняемый необъяснимым страхом, Лукьян почти бежит, задыхаясь от непривычной нагрузки и ежеминутно крестясь. Он уже не разбирает дороги и мечтает только об одном — поскорее добраться до выхода.
В какой-то момент ящик с инструментами цепляется за ветки куста; плотник теряет равновесие и грузно падает на дорожку.
Несколько секунд он лежит неподвижно, тяжело дыша и прислушиваясь. Потом медленно встает, растирая ладонью ушибленное колено, и вздрагивает: совсем близко раздается громкий шелест крыльев.
Лукьян оглядывается. Тут же сердце его замирает от ужаса, а ноги врастают в землю, потому что из непроглядной темноты аллеи смотрят, не мигая, горящие зеленым огнем глаза. Последнее, что видит несчастный плотник, это силуэт летящей прямо на него огромной птицы на фоне безмятежного вечернего неба. Затем раздается громкий пронзительный свист, и острые длинные когти вонзаются в плечо Лукьяна. Он истошно кричит и теряет сознание.

Я поежилась — страшноватенько. Никогда не пойду в Летний сад в сумерках. А вот Ира, поклонница мрачных детективов, совсем не выглядела испуганной. Наоборот, сияла как люстра в Большом зале Филармонии. Похоже, рассказ о злоключениях плотника привел ее в восторг.
— В протоколе полицейского дознания указано, что сторож́а сада нашли чуть живого Анциферова спустя полтора часа неподалеку от деревянного павильона — того, в котором он работал весь день, — продолжил Кириллхотеп.
Я посмотрела на него:
— Получается, Лукьян в темноте заблудился и бежал по кругу?
Он кивнул.
— А в протоколе не сказано, где стоял тот деревянный павильон? — спросила Ира.
— Почему стоял? — удивился Кириллхотеп. — Он и до сих пор там. Это Чайный домик. В то время в нем уборочный инвентарь хранили.
Я едва не подскочила на месте — это же как раз рядом с нашим дубом! Все сходится. Надо только еще один момент прояснить.
— А тот подозрительный мужчина, которого Лукьян видел возле старого дуба… Про него там больше ничего не было? — спросила с надеждой у Звягинцева.
Кириллхотеп поднял указательный палец:
— Воооот! Мы подошли к самой интересной части истории, — заявил он с видом «Ой, что я вам сейчас расскажу».
— Ну? — поторопили мы хором.
— Дознаватели опрашивали посетителей, которые вечером гуляли в Летнем саду. И что бы вы думали?
Он сделал драматическую паузу.
— Да не томи ты уже! — не выдержал папа.
— Вильгельм Пель! — торжественным голосом ответил Звягинцев.
Мы изумленно посмотрели на него.
— Что — Вильгельм Пель? — спросила я.
— Он был в тот вечер в Летнему саду. Думаю, что именно его видел плотник Анциферов, — воскликнул Кириллхотеп.
И тут же рассказал нам мрачноватую легенду о Вильгельме Пеле — враче, аптекаре, и, как поговаривали, алхимике. Среди горожан ходили слухи, что он умеет открывать переходы в другие миры, и, якобы, вызывает оттуда грифонов — мифических крылатых существ с туловищем льва и головой орла. «Птички» эти летали по ночам, мешали спать соседям и пугали припозднившихся прохожих. По этому поводу в полицейский участок даже было направлено несколько жалоб. Правда, дела эти так ничем и не закончились.
Я задумалась. Получается, Вильгельм Пель знал о дубе и пришел к нему, чтобы оживить грифонов. Сколько, интересно, их было? А может, все вообще получилось случайно, как у меня. И доктор-алхимик понятия не имел, что потом делать с этими крылатыми существами.
От размышлений меня оторвал Кириллхотеп. У него в запасе оказалось еще несколько историй из полицейских архивов, и каждая — о необъяснимых случаях в Летнем саду.
— Надо же, сколько всего загадочного случилось в одном месте, — воскликнула мама, набирая третий чайник воды.
Я с ней мысленно согласилась и решила, что доказательств «волшебности» нашего дуба собралось более, чем достаточно.
Папа покачал головой:
— Я-то думал, что такие дикие истории только в вашем древнем Египте происходили.
— А без египетского «следа» и не обошлось, — хмыкнул Кириллхотеп. — Можно еще кофейку? Батарейка садится, — попросил он.
И, пока папа заваривал эспрессо, от которого по кухне разлился терпкий аромат арабики, Кириллхотеп «добил» нас. Оказывается, к некоторым полицейским делам были подколоты записки с египетскими идеограммами. Откуда они взялись, и кто их написал — этого история до нас не донесла. Только на одном листке стояла пометка, что его изъяли из аптеки Вильгельма Пеля.
— Б́ольшую часть символов опознать не удалось: местами стерлось, а что-то было неправильно переписано в
полицейской канцелярии с оригиналов.
— Можно я посмотрю?
Мама протянула руку, взяла копии документов. Нахмурившись, прищурила глаза:
— Кто-нибудь видел мои очки?
Ира взяла с кухонной полки футляр и протянула ей.
Мама долго рассматривала надписи. Губы ее молча шевелились, глаза блуждали по строкам. Мы ждали, не решаясь нарушить тишину.
Наконец она отложила документы в сторону и со вздохом сказала:
— Жаль вас расстраивать. Но, боюсь, нам не удастся расшифровать эти ребусы прямо сейчас. Много неправильных идеограмм. Хотя, вполне может быть, что они правильные, просто я их не знаю. Вот эту, эту и эту, — мама поводила пальцем по верхнему листку, — мне кажется, я где-то уже видела. Что определю, выпишу. Но остальное…
Мама задумалась, помешивая сахар в остывшем чае, а затем продолжила:
— Думаю, здесь без помощи профессионала не обойтись. Если хотите, я попрошу своего университетского преподавателя — он специалист по лингвистике Древнего Египта.
Мы с Ирой с энтузиазмом закивали. В этот момент в прихожей раздалась трель входного звонка. Анубис, дремавший под столом, подскочил и, чуть не сбив вместе со стулом Кириллхотепа, помчался встречать нового гостя. Им оказался Денис. Он зашел, чтобы проводить Иру домой.
— Ну что ж, и я пойду. Завтра лекции с первой пары, — засобирался домой Кириллхотеп, когда ребята ушли.
Уже стоя в дверях, он пристально на меня посмотрел и спросил:
— Нина, Анубис уже взрослый пес. Откуда он у вас?
— Мы с друзьями его нашли… в Летнем саду.

ГЛАВА 12

Из школы я теперь возвращалась в радостном предвкушении: сейчас пойдем с Анубисом гулять. Бродили мы, как и раньше, когда он существовал только в моем воображении, не меньше часа. За это время мы успевали обойти соседние улицы, заглянуть в открытые дворы, рассмотреть желтеющую листву в маленьких скверах.
Несколько раз я даже готовилась к нашим променадам заранее: находила в интернете интересные дома поблизости, читала о них, а потом мы шли прямиком по нужному адресу.
Мне нравились эти наши прогулки-экскурсии. Ведь смотреть на здание, зная его историю, это совсем не то же самое, что пробегать мимо, даже не догадываясь, сколько всего тут происходило.
Очень часто в момент постройки дом выглядел совсем не так, как сейчас, был более лаконичным и невысоким. Но потом его покупал состоятельный господин, возможно купец или фабрикант. Он нанимал архитекторов, и те начинали преображение.
Тогда надстраивались этажи (а иногда и само здание разрасталось в разные стороны), появлялись парадные входы, колонны, пилястры, причудливые фронтоны и розетки, лепнина, скульптуры и другие архитектурные штуки, названия которых были мне неизвестны. Кстати, и бабушкина квартира находилась именно в таком доме, который за свою долгую историю преображался несколько раз.
Я ходила по улицам и думала о людях, которые когда-то здесь жили: хлопали дверями, выглядывали из окон, бессчетное количество раз спускались и поднимались по ступеням парадных. Кем они были? О чем мечтали? И мечтали ли вообще? Увы, почти ни о ком из них не осталось даже воспоминаний.
Сегодня мы с Анубисом вышли на прогулку неподготовленные, и размышляла я не о призраках прошлого, а об одном своем современнике. О Саше, если говорить начистоту.
Признавать, что мысли снова унеслись к Воронцову, было не очень приятно. Я успокаивала себя только тем, что сейчас для этого есть веское основание: Саша получил двойку за тест по истории. Единственный в классе! По своему любимому предмету!
— Ох, Воронцов, меня уже лет пять никто так сильно не удивлял, — с легкой укоризной сказала учительница истории Аделаида Карповна.
— Меня тоже, — пробормотал Саша.
Он выглядел хмурым и озадаченным. А после того, как Оля Лосева предложила учительнице: «Давайте я помогу Воронцову разобраться в этой теме», он совсем уж недобро сверкнул глазами и прорычал: «Не надо, я сам!» Но Аделаида Карповна уже произносила речь о том, как важно товарищество, если одноклассник попал в сложную ситуацию. И благодарила Олю за ее золотое сердце.
Ха-ха три раза! Вот если бы Илья Туча или Дэн получили двойку, сомневаюсь, что Лосева бросилась бы им на выручку. Нравится ей Воронцов, вот она и старается поближе к нему подобраться. Хотя, куда уж ближе, она и так на каждой перемене вокруг него крутится — что-то шепчет на ухо и хихикает.
От грустных мыслей меня оторвал Анубис — в буквальном смысле. Он схватил зубами поводок и рванул его так сильно, что я чуть не упала на тротуар.
— Ты что?! Ой…
От неожиданности я растерялась, но быстро взяла себя в руки и вспомнила нужные команды:
— Фу, Анубис! Нельзя!
В ответ он громко залаял и начал тянуть меня в сторону дома. Решив, что это неспроста, я поддалась его внезапному порыву и мы пошли. Вернее, почти побежали — мимо Преображенской площади, в сторону Литейного.
Мы уже добрались до перекрестка, когда Анубис, наконец, сбавил темп. Он перешел на шаг, а его хвост энергично завилял. Причина внезапной доброжелательности обнаружилась через несколько секунд. Это был Воронцов.
Он стоял на светофоре — ждал зеленый, чтобы перейти на нашу сторону улицы Пестеля. Я застыла, сама не знаю, почему. Когда красный погас, Саша шагнул с тротуара, и в этот момент произошло что-то очень странное.
Вначале за углом послышался визг тормозов и приближающийся топот множества ног. Потом с Литейного проспекта, прямо на Воронцова, выбежала толпа жутковатого вида клоунов. Все как один с размалеванными лицами, в рыжих париках и белых костюмах с воланами. У них были красные воздушные шары и транспаранты с надписями: «Осенний клоунский марафон» и «Дай дорогу дураку».
Выглядело все это довольно психоделически: актеры в гриме
торопятся на кастинг фильма «ОНО». Думаю, даже фантазии Стивена Кинга на такое не хватило бы.
Анубис жалобно заскулил, шерсть у него стала дыбом.
— Что ты, трусишка мой лохматый, это же клоуны, — попробовала я подбодрить его, хотя у самой ноги приросли к асфальту.
Мы ждали, когда наконец появится Саша, но его все не было. А рыжеволосые Пеннивайзы бежали и бежали. Кто бы мог подумать, что у нас в городе столько клоунов-марафонцев!
Не без труда мне удалось разглядеть Воронцова: в непрерывно движущейся толпе его почти не было видно. Он стоял, зажмурившись и вжав голову в плечи. Лицо — неестественно бледное. Такое ощущение, словно бегуны на ходу накрасили его своими белилами. Мне показалось, еще немного, и он упадет в обморок.
— Жди! — крикнула я Анубису, наспех обматывая поводок вокруг фонарного столба, и бросилась спасать Сашу.
Добраться до него было не так-то просто. После нескольких неудачных попыток интеллигентно просочиться между бегунами, я плюнула на все и принялась энергично расталкивать клоунов локтями.
Спустя минуты три мне, наконец-то, удалось вытащить Воронцова на тротуар.
— Спасибо, — прошептал он, тяжело дыша.
— Пожалуйста.
Я отвязывала Анубиса и думала, не обидится ли Саша, если я провожу его до дома. Щеки у него постепенно розовели, но, в целом, вид был все еще не очень.
Он опередил меня, предложив:
— Пойдем ко мне пить чай?
Щекам и ушам стало вдруг тепло-тепло — наверное, я покраснела. Тихо ответила:
— Пойдем.
— Можно я поведу Анубиса? — спросил Воронцов. — Всегда хотел завести собаку, но отец не разрешает.
Я согласно кивнула и отдала ему поводок, мне не жалко.
Мы молча вышли на Литейный и направились в сторону Сашиного дома. Я решила ни о чем не спрашивать, хотя мне было ужасно интересно, почему обычно хладнокровный Воронцов не смог самостоятельно выбраться из толпы клоунов; что его там так напугало?
Когда мы остановились на следующем светофоре, я заметила Лосеву. Она стояла на другой стороне проспекта — смотрела прямо на меня, и ее взгляд не обещал ничего хорошего. Ну, или мне так показалось. Все-таки, расстояние между нами было приличное.
— Идем, зеленый, — тронул меня за рукав Саша.
Перейдя Кирочную, я оглянулась: Оли на прежнем месте уже не было.

ГЛАВА 13

У нас с родителями большая и очень комфортная, по моим меркам, квартира. Но до фамильного гнезда Воронцовых, которое «захватило» целый этаж парадной, ей очень далеко. Больше всего меня поразил просторный холл при входе — открываешь дверь и оказываешься в прямоугольной комнате с колоннами и с зеркалами, в которых можно разглядеть себя во всех ракурсах.
— У вас, наверное, и домработница есть? — шепотом спросила я, вытирая лапы Анубису.
— Соседка Анна Петровна приходит на неделе, чтобы приготовить обед. И иногда гладит белье. По выходным еда из ресторана. Раз в неделю заказываем клининг. А ты чего шепчешь? — улыбнулся Саша.
— Не знаю… Я под впечатлением от вашей квартиры. Тут как в музее. А в музеях не шумят.
— Ну да, похоже, — вздохнул он. — Не шумят. И не живут. Но мы вот живем…
Похоже, ему в этом дворце не очень уютно. Сколько же тут комнат?
Саша, словно услышав мои мысли, предложил:
— Давай проведу тебе экскурсию, и потом ты выберешь, где будем пить чай. А может, ты голодная? У меня есть суп!
Слово «суп» звучало очень заманчиво. На прогулку с Анубисом я убежала, забыв пообедать, и теперь переживала, что в животе вот-вот начнется концерт по заявкам. Не хотелось, чтобы Саша его слушал.
Комнат оказалось пять, не считая кухни и холла. Мне очень понравилась Сашина: просторная, светлая и не загроможденная. Я бы даже сказала, что она была немного спартанской — ничего лишнего. Простая кровать, встроенная гардеробная, письменный стол с тремя ящиками и полкой, на которой стояли учебники и фотографии, а еще боксерская груша в углу и огромный книжный шкаф во всю стену.
Моя комната была меньше раза в четыре, но вещей в ней, по ощущениям, было гораздо больше, чем у Саши.
Я подошла к столу, чтобы рассмотреть фотографии на полке. Сразу же бросился в глаза снимок красивой светловолосой девушки. Она сидела на белом коне и улыбалась. Внизу была подпись: «Инга Воронцова. 2009. Клуб Виндхорс»
— Твоя мама?
Он кивнул.
На другой фотографии маленький Саша с родителями. Еще была карточка со скалодрома, какой-то пейзаж и забавная фотка, на которой Воронцов кормит с балкона отеля жирафов.
Когда я дошла до последней фотографии, то от неожиданности даже рот открыла и несколько секунд молча хлопала ресницами, а потом спросила:
— Мама на филфаке училась?
— Да. А как ты догадалась?!
Я показала пальцем на элегантную женщину, которая стояла рядом с Ингой Воронцовой:
— Это моя бабушка.
Сашин голос вдруг потеплел — таким я его еще никогда не слышала:
— Мама очень любила Мирту Эдуардовну. Говорила, что она для нее была больше, чем просто преподаватель французского. Что помогла ей узнать и полюбить Петербург. И научила элегантно одеваться… Знаешь, а мы ведь по воскресеньям за завтраком всегда на французском говорили. Надевали что-нибудь красивое, в чем обычно не ходим дома, и представляли, что сидим где-нибудь в Парижском кафе. Каждую неделю в новом.
После небольшой паузы Саша сказал:
— Родители развелись два года назад. Мама теперь живет в Томске — она из тех мест. А я вот в Питере остался.
Саша вздохнул и отвернулся.
— Скучаешь по ней? — спросила я, изо всех сил стараясь, чтобы в голосе не было даже намека на жалость.
— Конечно, — тихо ответил он. — Мы встречаемся только на каникулах, и при условии, что я хорошо учусь. В том году получил «четыре» по финскому в третьей четверти. Так отец не отпустил меня с мамой на Алтай, и мы не виделись до лета.
— Но почему она не приехала к тебе сама?
Саша посмотрел мне в глаза, грустно улыбнулся и спросил:
— Не догадываешься?
О, боги Египта. Неужели…
— Отец запретил ей приезжать сюда и встречаться со мной, — обреченно сказал он. — Даже заставил ее подписать какой-то договор. Если она нарушит это условие, то мы с ней вообще больше не увидимся до моего совершеннолетия.
— Ужас какой!
Деловой подход Воронцова-старшего к семейным ценностям не укладывался в моей голове.
— Ага, — кивнул Саша. — Это была месть за то, что мама его напыщенным индюком назвала, и сказала, что он испортит своим воспитанием ребенка — ну, то есть, меня.
Вот теперь мне стало понятно, почему Саша так отреагировал на слова Дениса про индюка. Ох, как же все, оказывается, непросто.
— Сочувствую, — искренне сказала я. — А твоя учеба — насчет пятерок у вас тоже какой-то договор подписан?
— Нет, только устный, — рассмеялся Саша. — Но условия достаточно жесткие, как ты уже поняла. Поэтому я круглый отличник. С историей, конечно, косяк. И это очень странно. Я точно знаю, что у меня все ответы были верные. А в тесте, который мне Аделаида показала, ошибки в трех пунктах!
И правда, странно.
— Есть мысли, что это могло быть? — спросила я.
Он тяжело вздохнул:
— Давай пообедаем, и потом я все-все расскажу. Честно.
Я подозрительно посмотрела на него, но настаивать на немедленном рассказе не стала. Решила, что суп сейчас важнее истины.
За обедом Саша вдруг сказал:
— Знаешь, я ведь до смерти боюсь клоунов. Когда они со всех сторон побежали, меня чуть Кондратий не хватил. Не знаю, что бы без тебя делал. Наверное, умер бы прямо там… Вот такая дурацкая фобия. Даже название у нее дебильное: коулрофобия. Смешно, правда?
Я покачала головой:
— Не очень. И вообще, чемпион по дурацким фобиям — не ты.
Он удивленно приподнял брови, а я пояснила:
— С детства боюсь бабочек.
— У необычных девочек и фобии должны быть необычные… и красивые, — с запинкой сказал Воронцов.
— Я — необычная?
Интересно, какой смысл он вкладывает в это слово?
— Конечно, — подтвердил Саша.
Он поставил на пол мисочку с мелко нарезанным яблоком — для Анубиса.
— Самая необычная девочка из всех. Я это понял сразу, как только ты появилась в нашем классе, — сказал он.
— Как ты это понял? – спросила я, задержав дыхание.
Сердце забилось быстрее, а пальцы почему-то стали холодными.
— Ну, — замялся он, — ты хорошо учишься не ради оценок, а потому, что тебе интересен сам процесс. У тебя чудн́ые хобби. Ты равнодушна к тому, на что залипают все остальные… Еще ты не боишься быть собой, и это чертовски круто! Я вот так не могу.
Саша смутился и покраснел. Зато мне вдруг стало хорошо и легко, даже захотелось рассмеяться в голос: Воронцов считает меня крутой и необычной. Как же странно! И как здорово.
Мы проболтали ни о чем еще минут двадцать, пока не приговорили весь суп и большую тарелку булочек с заварным кремом. Тем временем Анубис разобрался с яблоком и теперь сыто икал под столом.
— Надо ему водички налить, — засуетилась я и схватила кувшин.
— Я ходил к дубу, Нина, — неожиданно признался Саша.
Я вздрогнула и разлила воду мимо миски. Не ожидала такого резкого перехода от простой болтовни к серьезному разговору. Вот они, папины гены: деловой подход во всей красе.
— Так я и знала! И… кто это? Не Снежная Королева, надеюсь?
— Ничего забавного не произошло, — мрачно сообщил он. — Я оживил монстра!
Выражение его лица было таким озабоченным, что я испугалась.
— Насколько все плохо?
— Хуже не бывает.
Оказалось, что в тот вечер, когда Лосева увела Сашу пить какао, он загорелся идеей проверить теорию насчет дуба. Еле выдержав пятнадцать минут в кафе, Воронцов совершенно не по-джентельменски бросил Олю и сбежал в Летний сад оживлять свою фантазию.
Вначале ничего не получалось. Саша представлял себе котят, щенят, даже рыбок, попугайчиков и черепашек. Но возле дуба по-прежнему никого, кроме него, не было.
— Ты думал о черепашках? Серьезно? — рассмеялась я.
Саша смущенно отвел глаза и продолжил:
— Ничего не получалось, и я решил, что надо узнать у тебя — о чем ты думала перед тем, как появился Анубис. Ну, и как-то так получилось… короче, я вспомнил, как Маркизова с девчонками тебя подставили, разозлился… И знаешь, мне просто до ужаса захотелось отомстить им! Я даже представлять начал, что подстраиваю им всякие пакости.
— Ты мечтал сделать плохо Кате и ее подружкам?!
Вид у меня, наверное, был такой недовольный, что Воронцов совсем стушевался.
— Я бы никогда не сделал им ничего плохого по-настоящему.
Просто мне было очень обидно за тебя.
Мы ненадолго замолчали, а потом он сказал:
— В общем, когда я там стоял и фантазировал, у меня за спиной кто-то захихикал: «Я знаю, как мы проучим этих гадких девчонок».

ГЛАВА 14

— Это что получается — из-за Воронцова в городе появился маньяк с магическими сверхспособностями?! — От возмущения голос Дениса сорвался на фальцет.
— Ой, погодите — торможу, — взмолилась Ира. — Давайте так: я сейчас проговорю всю эту историю, а вы меня поправите, если я где-то неправильно поняла, ок?
Уроки в субботу делать не хотелось, поэтому вечером мы встретились вчетвером в Бурлящем котле — пили согревающий чай с манго и облепихой, и делились новостями. Я крутила в руках два дубовых желудя на ножке — Воронцов нашел их на дорожке под нашим дубом и подарил мне. Ничего особенного, конечно, но мне почему-то было очень приятно.
— Саша пошел к дубу, — продолжила Ира. — Там он представил, как мстит девчонкам, и в этот момент появился мальчик по имени Алекс. Так?
Саша кивнул.
— Алекс — твое второе я, только злобное. Да? Типа близнеца… м-м-м, слово забыла, — Ира задумчиво потерла переносицу.
— Антагониста? — предположил Саша.
— Точно! — воскликнула она. — Близнец-антагонист! И он предложил тебе отомстить девчонкам, но ты отказался. А наутро случилась эпопея с языком и внезапная немота…
— И сфинксы, — вставил Денис.
— Тогда ты догадался, что все это проделки Алекса, и побежал домой, — затараторила Ира, обращаясь к Саше. — Там ты попытался уговорить его, чтобы он все вернул, как было, и попросил не делать так больше. Но он отказался, и еще обиделся — обозвал тебя нерешительным дураком. А потом убежал, — Она выдохнула. — Фу-ух… Ничего не перепутала?
— Ничего, — подтвердил Саша.
Из соседнего зала донесся манящий запах венских вафель. Купить, что ли, одну? Уж очень они здесь вкусные.
Ира продолжала что-то говорить, но мне было немного скучно в третий раз слушать историю про Алекса. Будет очень неприлично, если я сейчас встану и выйду в соседний зал, чтобы заказать вафлю?
Я представила ее себе: хрустящая корочка, а внутри мягкое, чуть ноздреватое тесто. В каждой вафельной ячейке лежит маленькая шоколадная таблеточка, выше — слой нарезанного тонкими ломтиками банана, а сверху шарик ванильного мороженого…
— Знаете, что мне непонятно? — громко спросила Ира и отвлекла меня от мыслей про вафли. — Вот Нинин Анубис — он обычный, без всяких там сверхспособностей. А Алекс — какой-то злой колдун, типа Волан-Де-Морта. Как это вообще получилось?!
Саша густо покраснел:
— Может, это потому, что нам иногда хочется представить себя круче и сильнее, чем мы есть на самом деле. Я… слегка переусердствовал.
Дэн хмыкнул:
— Ты вообразил себя волшебным Терминатором?
— Денис! — одернула его Ира и повернулась к Саше. — Не обращай внимания, он не со зла.
Мальчишки наградили друг друга выразительными взглядами, но промолчали.
— Алекс может сделать все, что угодно, — задумчиво подвела итог Ира. — Это скверно.
Я мысленно с ней согласилась. Судя по рассказу Саши, его двойник был злобным и мстительным созданием. Рассчитывать на то, что он начнет переводить старушек через дорогу или бороться с преступностью в городе, не стоило. Скорее, все будет с точностью до наоборот.
— Так, Воронцов, ну с языками все понятно — это месть Алекса сплетницам. А сфинксы? Они-то каким боком у Нины под окнами оказались? — глядя Саше прямо в глаза, спросил Дэн.
— Кстати, да, — поддержала Ира. — Насчет сфинксов непонятно.
Я украдкой взглянула на Сашу. Тот делал вид, что ужасно заинтересован шахматами, сто́ящими в углу зала. Когда он, наконец, заговорил, голос его звучал сухо и безразлично.
— Хотелось поддержать Нину, порадовать ее чем-нибудь. Ну и вспомнил, что она собиралась писать про сфинксов, или про Аменхотепа… Только как-то глупо все вышло.
— Да не, хорошо! Мужик! — одобрил Денис.
— Но сфинксов все равно надо вернуть на место, — менторским тоном добавила Ира.
Я поспешила перевести разговор в другое русло:
— Как думаете, а двойка по истории и клоуны — тоже дело рук Алекса?
За обедом мы с Сашей прошерстили интернет и не нашли никаких упоминаний о клоунском забеге. И вообще никаких марафонов в этот день в Питере не было.
— Насчет клоунов я на сто процентов уверен, — ответил Воронцов. — А вот с тестом…
— Мог и сам накосячить, — закончил за него Денис. — Ты же не киборг. А люди иногда ошибаются, даже умные.
Саша с сомнением покачал головой.
— Нет, Дэн, я уже Нине говорил, что точно помню, какие ответы отмечал в тесте. А в том листке, который мне показала Аделаида, галочки стояли в других местах.
— Получается, это тоже «подарочек» от твоего фиг-пойми-какого близнеца? — хмыкнул Денис. — И зачем ему все это надо: двойки подстраивать, клоунов на тебя насылать.
— Как зачем? — удивилась я. — Из чувства мести. Саша не поддержал его выходки, а еще отчитал и велел все исправить. Такой неприятный тип наверняка захотел напакостить в ответ.
Ира задумчиво покрутила в руках пустую чашку и с сомнением сказала:
— Алекс может усилием мысли переместить каменных сфинксов и отрастить чужой язык до коленок. При таких способностях двойка по истории — это как-то скучновато, вам не кажется?
А ведь она права. Алекс наверняка устроил бы что-то более фееричное. Все-таки, Ира — самая умная из нас четверых.
— И кто тогда, по-твоему, это сделал? — уставился на нее Денис.
Она задумалась:
— Не знаю… Но в детективах такие гадости обычно подстраивают те, кому это выгодно.
— Вот теперь бы понять, кому, — пробормотал Саша.
— Ладно, давай твоей успеваемостью попозже займемся, — перебил его Дэн. — К тому же, — в его голосе послышалась издевка, — тебя Лосева должна была подтянуть после уроков! Теперь пятерки гарантированы.
Я допивала чай и чуть не поперхнулась, услышав фамилию Лосевой — снова она. Ну нигде от нее спасения нет!
— Точно, Дэн, вот кому было выгодно, чтобы Саше влепили два! — неожиданно воскликнула Ира, вскакивая и опрокидывая подставку с салфетками.
Мы втроем озадаченно уставились на неё. Она обвела нас взглядом и спросила:
— Вы что, не понимаете?
— Неа, — помотал головой Денис, и начал собирать со стола салфетки.
Ира повернулась к Саше:
— Ты стираемой ручкой пишешь или обычной?
— Стираемой, чтобы помарок не было.
— Все сходится, — торжествующе сказала она, так сильно хлопнув ладонями по столу, что пустые чашки слегка подпрыгнули.
— Во вторник Оля задержалась после истории — вроде как, чтобы про восстание Ника уточнить, — усаживаясь на место, продолжила Ира. — Но Аделаиды тогда в классе не было — ее к завучу в конце урока вызвали, помните? Так вот, Лосева могла запросто исправить ответы в тесте Саши.
— Ну а ей-то зачем это надо?! — не выдержал Денис. — Тоже из чувства мести?
Ира изумленно посмотрела на него:
— Чтобы задержаться с Сашей в школе после уроков! Она ведь сразу вызвалась ему помочь. А никто даже удивиться его двойке не успел — вот это у нее реакция, а?
— Ну дела, — выдохнул Денис и взъерошил волосы. — Ты ей чего, нравишься, что ли? — повернулся он к Воронцову.
Тот снова сделался пунцовым.
— Давайте уже забудем про эту чертову двойку и про Лосеву, — взмолился он. — Я с этим как-нибудь разберусь. Нам Алекса надо найти. И понять, как его обратно расфантазировать.
— Если это вообще возможно, — недовольно буркнул Денис.
Он все еще сердился на Воронцова из-за того, что тот пошел к дубу, ни с кем не посоветовавшись.
— Не будем паниковать раньше времени, — успокаивающим тоном сказала я. — Давайте сейчас схематично выпишем все, что знаем на сегодня.
Через минуту на последнем листе блокнота, который нашелся в сумке у Иры, Воронцов наспех нарисовал дуб. От него во все стороны начертил стрелки и возле них стал аккуратно выводить подписи: «Появление Анубиса, 2023», «Появление Алекса, 2023», «Посадка дубов, 1708», «Записка Яфтмана, 1709».
— Что еще? — спросил он.
— Появление грифонов и происшествие с плотником Анциферовым, тысяча восемьсот шестьдесят третий, — продиктовала я, заглядывая в тетрадь через его плечо.
— Камень Алатырь и волшебные желуди с острова Буяна, — добавил Денис.
— Чего? — не понял Саша.
Про Анциферова я успела ему рассказать днем, а вот про библиотечные открытия Дэна и сама еще ничего не знала.
— Чего слышал! — В голосе Дэна послышалось раздражение. — Пока кое-кто обидки кидал, мы тут искали зацепки. Ты же не думал, что без тебя расследование остановилось?
Воронцов презрительно скривил губы и с деланым равнодушием заявил:
— Ну, насчет девочек я спокоен. А вот в твоих способностях не был уверен.
— Так, все — хватит! — зарычала Ира и от злости даже ногой по полу притопнула. — Вы меня достали, оба! Либо сейчас же перестаете друг к другу цепляться, либо… катитесь отсюда!
Она выхватила у Воронцова ручку и начала выводить в блокноте кружочки — она всегда их рисует, когда нервничает, чтобы успокоиться.
Мы трое остолбенели. Это точно наша Ира — спокойная и невозмутимая в любой ситуации? Она что, и так умеет?!
— Вот это сейчас было страшно, — прошептал Дэн.
— Мы навсегда запомним этот день, — кивнул Саша.
Я рассмеялась:
— Видите, до чего довели бедную Иру? Даже ее ангельское терпение лопнуло. Но она права: вы ведете себя, как два неуклюжих дикобраза.
— Тебя понизили, Воронцов. Был принцем Ледяное сердце, а стал дикобразом, — с деланым сочувствием вздохнул Денис.
— Зато у тебя все осталось без изменений, — парировал Саша.
Мальчишки несколько секунд молча смотрели друг на друга. Потом Денис отвернулся в сторону и нехотя спросил:
— Мир?
Воронцов ненадолго завис, как будто что-то прикидывал в уме.
— Мир, — наконец ответил он.
— То-то же, — довольно сказала Ира. — Давайте теперь по домам, а? Завтра репетиция в музыкалке с самого утра, хочу сегодня еще позаниматься — у меня одно арпеджио ну никак не получается.
— Завтра же воскресенье, — удивился Денис. — Какие репетиции?
— Концерт скоро, все уже на ушах стоят, — объяснила Ира.
Она пианистка, шестой год занимается в музыкальной школе. Учеба ей нравится и дается легко. Учителя говорят, что у Иры талант. Но поступать в консерваторию она не планирует. Правда, ее родители пока об этом не знают, и вовсю строят планы по развитию музыкальной карьеры своей дочери. Хотя, кто знает, может, Ира еще передумает. В любом случае, для себя она поставила цель: играть лучше всех в школе. Поэтому каждый день проводит по несколько часов за инструментом. Как она при этом еще успевает учиться на одни пятерки и находить время на наши встречи, для меня было загадкой.
— Ну что ж, давайте расходиться, — согласилась я. — Вряд ли Ирины соседи обрадуются, если она будет отрабатывать свои арпеджио, когда они соберутся спать.
И мы… никуда не ушли. Потому что Денис грохнул подставкой с салфетками о стол и недовольно спросил:
— А про волшебные желуди с острова Буяна вам совсем неинтересно узнать?!

ГЛАВА 15

Не знаю, как я оказалась посреди этого бескрайнего поля, но была уверена: именно здесь мне и нужно сейчас находиться.
— Нина, — прошептал у меня за спиной чей-то голос.
Оглянулась — никого. Зато в отдалении появился огромный раскидистый дуб. Странно, еще минуту назад его там не было, готова в этом поклясться.
— Чертовщина какая-то, — пробормотала я и побежала к дубу. Хотя, «побежала» — это громко сказано. Ноги все время запутывались в длинной траве, цеплялись друг за друга и были очень тяжелыми — словно к ним привязали пятикилограммовые гантели.
Наконец я добралась до дерева. Погладила изборожденную глубокими трещинами кору: холодная и шершавая. Вблизи она была похожа на мозаику из тысяч древесных щепочек. А издалека — на иссохшую глинистую почву; как будто кто-то снял слой земли и обернул ею дуб.
Ствол дерева был таким широким, что даже вчетвером с Ирой, Сашей и Денисом мы не смогли бы обнять его целиком.
Высоко над моей головой зашелестели, тревожно забились друг о друга дубовые листья. Ветер усиливался. Он стремительно гнал пухлые, щедро напитанные дождем тучи цвета индиго, то разрывая их на кусочки, то снова сбивая в причудливые небесные горы.
— Нина, смотри внимательно, — сказал невесть откуда возникший передо мной старик.
Выглядел он совсем уж несовременно. Седые длинные волосы, расшитые орнаментами белые одежды, на ногах лапти, в левой руке — посох из сучковатой ветки.
Похож на волхва, подумалось мне.
Он повернулся к дубу, трижды коснулся посохом корней. Земля в этом месте мигом пошла трещинами. Они становились все глубже и шире.
— Священный Алатырь, немеркнущий огонь Сварога, великое Древо жизни — даруйте нам свою силу, — нараспев заговорил старец.
Тут же все вокруг задрожало. Из земляных трещин появились и разбежались между корней дуба ручьи клубящегося молочно-белого света. Все словно поплыло в мерцающем тумане.
«Молочные реки» — подумала я, и даже руку в один из ручьев запустила — надо же, и правда мокро!
Неожиданно рядом со мной из ниоткуда возник и начал разгораться, все ярче и сильнее, огромный сияющий шар — как будто маленькое солнце родилось возле старого дерева.
Я попятилась, спотыкнулась о корень и плюхнулась в высокую траву. В этот же момент шар полыхнул и разлетелся тысячей искрящихся брызг. На его месте остался лежать большой белый камень с высеченными по бокам загадочными символами.
— Нина, — снова заговорил старец. — Тому, кто хочет вернуть призванную им душу обратно за грань, д́олжно обратиться к силе Ал́атыря. Но чтобы Врата между мирами открылись, Привратникам нужно увидеть солнце.
С этими словами он дотронулся до камня, и я… оказалась в Летнем саду.
Отчего-то я знала наверняка, что это именно Летний сад, хотя стояла непроглядная ночь.
— Нина, — раздалось совсем рядом со мной.
Голос показался знакомым.
— Саша? — еле слышно прошептала я, и наугад протянула руку.
— Нет! — закричал кто-то голосом Воронцова.
От страха я даже забыла, как дышать. Сделала на подкашивающихся ногах несколько шагов в сторону и наткнулась на шершавый ствол дерева. Успела только подумать: «Наш дуб, наверное», и сразу же темноту вокруг прорезала яркая вспышка молнии. В ее свете я увидела, как прямо на меня несется огромный грифон. Вскинула руки, закрывая лицо, и…

— Приснится же такое, — выдохнула Ира, когда на следующий день я встретила ее из музыкальной школы и пересказала свой сон. — Это все из-за Дениса!

А может, это из-за желудей, которые подарил мне Саша? Накануне вечером я положила их на тумбочку, которая стояла в изголовье моей кровати, и еще долго не могла уснуть, вспоминая рассказ Дэна. Он настолько живописно расписал историю острова, как будто сам был очевидцем некоторых событий. При этом он вскакивал с места, размахивал руками, начинал ходить по залу, а в какой-то момент так увлекся рассказом, что случайно выпил чай Воронцова и даже этого не заметил. Саша, к счастью, отреагировал на это спокойно.
Подозрение, что Рюген — это мифический остров Буян из старых сказок и легенд, оправдалось. Нашлись в старых книгах даже упоминания могучего дуба, обладавшего таинственной магической силой. Рос он в восточной части острова — там, где в давние времена процветал славянский город Аркона.
— Предки верили, что под дубом спрятан этот, как его, — Денис забарабанил пальцами по столу, пытаясь вспомнить нужное слово. — Сейчас, погодите. У меня тут шпаргалка есть.
Он смущенно полез в сумку и достал тетрадь. Я пригляделась. Вся обложка была в каких-то смешных каракулях: то ли человечки, то ли осьминожки.
— Это Кристя рисовала Эльзу из «Холодного сердца», — пояснил Дэн, не дожидаясь наших вопросов.
Он открыл свои записи и начал читать:
— Под дубом спрятан великий Ал́атырь-камень, прилетевший на землю с неба. В нем заключена сила древних богов и вся мудрость мира. Алатырь являл себя лишь избранным, и давал им силы защитить родную землю и свой народ. Считалось, что дуб взял себе часть магии камня. Поэтому дерево оберегали и скрывали от посторонних глаз. Даже после того, как иноземцы уничтожили Аркону, Хранители дуба…
— Хранители дуба? — в недоумении перебила его Ира.
Денис кивнул:
— Хранители никуда не ушли, остались в тех местах.
Он перелистнул пару страниц и продолжил:
— Во времена Петра I дуб уже был очень древним. Но Петр все равно собирался к нему поехать. Он тогда путешествовал по Европе…
— Великое Посольство, — уточнила я.
— Великое или нет, не знаю. Может быть… Суть в другом: Петр не успел до Рюгена доехать. Там вроде стрельцы взбунтовались, пришлось возвращаться домой. Но ему потом прислали с острова посылку с желудями и ящиком земли.
— Постой, — встрепенулся Саша. — Если дуб был совсем древний, то откуда желуди?
— Когда Хранители поняли, что дерево умирает, начали собирать их про запас. Они верили, что молодым дубам перейдет магическая сила прародителя.
— Ну прямо Орден Желудя какой-то, — усмехнулся Воронцов.
— Точняк, — кивнул в ответ Дэн. — У мужиков процесс был налажен как надо!
Ненадолго все замолчали. Нарушила тишину Ира. Она говорила очень тихо и медленно, словно обдумывая каждое слово.
— Получается, Петр понимал, что сажает в Летнем саду непростой дуб?
— Похоже, что да, — согласился Саша.
— Как думаете, он знал о том, как им пользоваться? — спросила я, обводя друзей взглядом. — Или просто сажал «на удачу»… Дэн, было что-нибудь про чудеса, которые творил старый дуб?
Он покачал головой.
— Только общие фразы, ничего конкретного. Но я выписал одну, которая показалась мне очень интересной.
Денис снова полистал свои записи.
— Во, нашел! Мне сотрудники библиотеки помогли, и я ее уже нормально записал, а не так, как в самой книге: там уж очень с подвыподвертом, ничего не разобрать.
— Читай скорее, — поторопила его Ира.
— То, что живет лишь в мыслях людей, может реально существовать в других мирах. Но лишь чистым духом должно открывать Врата. Ибо страшны будут дела тех, чьи помыслы отравлены ядом злобы, — с выражением произнес Денис.
Вчера вечером все уже так устали, что проанализировать это загадочное изречение ни у кого не было сил. Решили сделать это назавтра, но только после одного очень важного мероприятия.
Я встретила Иру после музыкальной школы, и мы направились прямиком на Дворцовую. По дороге я и рассказала свой загадочный сон.
— А ты веришь в вещие сны? — спросила она.
— Не знаю, — пожала я плечами. — Верю в то, что мозг причудливо перерабатывает во сне информацию, полученную нами днем.
— Ну еще бы, — засмеялась Ира. — Как иначе, если твой папа — нейрохирург.
Как только мы вышли из-под арки Генерального штаба, сразу же заметили мальчишек: они о чем-то болтали возле ограды Александринского столпа.
— Как поживают арпеджио? — поинтересовался у Иры Саша, когда мы подошли.
— Я их победила!
— Концерт спасен, — похлопал в ладоши Дэн. — А контрамарки будут? Я бы послушал, как ты играешь.
Ира покраснела.
— Вход свободный, — тихо сказала она, а потом быстро повернулась ко мне, — Нина, куда мы теперь?
Я улыбнулась:
— В Эрмитаж!
— Никогда там не был, — признался Денис.
— Да ты что?! — не очень тактично воскликнула Ира и тут же смущенно замолчала.
Денис насупился.
Я с опаской посмотрела на Сашу — хоть бы он чего не ляпнул. Но Воронцов отреагировал на редкость дипломатично.
— Отлично, значит, сегодня мы убьем двух зайцев! Предлагаю сразу же пойти в рыцарский зал, — подмигнул он Дэну.
Мальчишки оживились, а я покачала головой — ну конечно, рыцарский зал им подавай.
— Нет уж, вначале займемся нашим расследованием. На повестке дня — расшифровка египетских идеограмм из полицейских дел девятнадцатого века, — опустила я их с небес на землю. — Когда закончим, рыцарский зал весь ваш. А мы пойдем в Генеральный штаб смотреть импрессионистов — да, Ира?
Та поддакнула, и мы с ней бодрым шагом направились в сторону Эрмитажа.
Сама не знаю, зачем я добавила про импрессионистов. Наверное, мне очень захотелось посмотреть, как отреагируют мальчишки. Скажут что-нибудь вроде: «Вот и отлично, не очень-то хотелось с вами идти», или будут уговаривать нас составить им компанию.
— Вот и отлично, — сказал, догоняя нас, Саша, и я мысленно обругала себя за неуместный эксперимент. Но потом он добавил:
— Мне очень нравится импрессионизм. А рыцарский зал мы и в другой день можем с Дэном посмотреть.
— Конечно, — отозвался Денис, наступая мне на пятку. — Ой, прости! Я тоже люблю импрессионистов… Это же те, которые море рисуют?
— Почти, — сказала Ира и улыбнулась.
Мы как раз входили в Эрмитаж и еще не догадывались, что ни в рыцарский зал, ни к экспозиции импрессионистов мы сегодня не попадем.

ГЛАВА 16

— У вас нет ощущения, что чем дальше мы копаем, тем больше всякой чертовщины узнаем? — спросил Денис, когда мы вышли из Эрмитажа.
Я посмотрела на него. Щеки горят. Волосы всклокочены — Дэн, когда нервничает, то и дело взъерошивает их рукой. Взгляд совершенно безумный — такой, как если бы перед ним только что станцевала ламбаду мумия жреца Па-ди-иста.
— Ну, а чего ты хотел, — нерешительно сказал Саша. — Вся эта история началась с оживания фантазии Нины, что уже… довольно необычно. Вряд ли к этому могло привести что-то традиционное и понятное.
Около часа назад мы встретились с маминым университетским преподавателем — египтологом-лингвистом профессором Половинкиным. В зале Древнего Египта он проводил практическое занятие для своих студентов: они учились разбираться в нюансах иероглифического письма на примере стелы из гробницы Ипи и других экспонатов Нового Царства. Делать это, конечно, можно было и по учебникам. Но Половинкин считал, что обучение по подлинным историческим экспонатам благотворно влияет на понимание и усвоение материала.
— Что за воскресенье такое — все учатся, — проворчал Денис, пока мы ждали окончания практики.
— По расписанию занятие завтра, а Эрмитаж в понедельник не работает. Вот они и выкручиваются, как могут, — пояснила я, разглядывая саркофаг царевича Ях-меса.
К просьбе своей бывшей студентки помочь с переводом загадочных египетских записок профессор Половинкин отнесся с большим трепетом. Он дотошно расспросил о подробностях полицейских дел, к которым они были подшиты. Но все равно их содержание оказалось не слишком понятным. А связать их по смыслу с загадочными событиями, которые произошли в Летнем саду, у него и вовсе не получилось. Тем не менее, было в записях кое-что примечательное.
— Есть два интересных факта, — сказал профессор, глядя на нас поверх очков. — Первый: во всех записках говорится примерно об одном и том же. Хотя они все подшиты к разным полицейским делам. А те, в свою очередь, были открыты в разные годы!
С этими словами профессор Половинкин отдал мне два снимка с иероглифическими письменами и их расшифровки.
Я начала перебирать листки, пробегая глазами записи. Друзья сгрудились возле меня.
— Давай вслух, — попросил Саша.
— Хранителей Врат должно целовать солнце, иначе они не смогут встречать и провожать странников между мирами, — прочитала я первую записку.
— Как поэтично, — вздохнула Ира.
— Египтяне, — восхищенно прошептал Денис.
— Читай следующую, Нина, — поторопил меня Воронцов.
— Чтобы открыть Врата между мирами и сопровождать странников, Привратники должны увидеть солнце. Хм… Там про встречи, проводы и Хранителей, а здесь — про открытие врат, привратников и сопровождение, — удивилась я.
На это профессор заметил, что Хранители врат, скорее всего, и есть Привратники, в обязанности которых входит открытие этих самых врат. А значит, они встречают и провожают странников, которые через них перемещаются.
Мы с друзьями переглянулись.
— Короче, эти записки одинаковые, да? — на всякий случай уточнил Денис.
Вот спасибо ему за то, что он никогда не боится признаться в том, что чего-то недопонял! Мне было бы неловко переспросить.
— Совершенно верно, — ответил профессор Половинкин. — Суть обеих записок в том, что Привратники, которые сопровождают хммм… неких загадочных странников… должны быть на дневном свету. Иначе Врата, которые служат для перехода между мирами, не откроются, и провожать будет некого.
— А какой второй интересный факт? — спросил Саша.
Профессор рассеянно поглядел на него.
— Что, простите? — переспросил он и поправил свои очки.
— Ну, вы говорили, что есть два интересных факта, связанных с записками, — начал объяснять Воронцов. — Первый — что все они об одном и том же.
— Ах, да! — воскликнул Половинкин. — А вы молодец! — похвалил он Сашу. — Записка, которую нашли в аптеке Вильгельма Пеля, содержит чуть больше информации, чем первые две.
С этими словами он передал нам еще один листок, и я вслух прочла:
— Проход между мирами откроется лишь тогда, когда солнце поцелует лики Привратников. Но тот, кто собирается идти сквозь него, должен вначале от сердца воззвать к силе Врат…
— Ерунда какая-то, — фыркнул Денис, когда мы распрощались с профессором Половинкиным, и с опаской покосился на Иру. — Поэтичная, конечно, но ахинея. Какие-то Врата, странники, привратники-солнцелюбы.
— Почему ахинея? Вполне может быть, что наш дуб — это и есть те самые Врата, — пожал плечами Саша.
Я кивнула. Мне эта версия тоже казалась логичной.
— А ты как считаешь? — спросил у Иры Денис.
Та с момента прочтения записок почти все время молчала и о чем-то сосредоточенно думала.
— Ага, — невпопад ответила она и направилась к выходу из египетского зала.
Мы последовали за ней.
— Что — ага? — нахмурился Дэн.
— Я все думаю об этих письмах, потому что… — она запнулась, — потому что я недавно такое уже слышала. Только не помню, где.
Странно, но у меня было ощущение, как будто и я знакома с письмом из аптеки Пеля. Я стала перебирать в уме все случаи, связанные с нашим дубом. Но даже в истории с грифонами и плотником Анциферовым упоминания о привратниках не было. Где же, где это было? Мысль крутилась в голове и пока не сложилась в четкую картинку. Но казалось, еще чуть-чуть, и я все вспомню.
— Мы уже столько разной информации собрали, надо бы все записать и систематизировать, — оторвал меня от размышлений Саша.
Дэн показал большой палец в знак согласия.
— Где там ваши импрессионисты? — спросил он.
— В моем сне, — прошептала я, пытаясь прийти в себя от неожиданной догадки.
— Не понял! — удивленно поднял бровь Денис.
Я резко повернулась к Ире и схватила ее за руки.
— Это было в моем сне!
— Точно! — воскликнула она. — Старец возле дуба… Нина, он говорил про Привратников и силу Алатыря. Не может быть! Это же волшебство какое-то!
Наверное, мы с ней очень громко кричали, потому что другие посетители начали оборачиваться.
— Вы снова ходили к дубу?! — возмутился Денис.
— Да нет, — отмахнулась я. — Это у меня во сне было.
— Вот теперь я ничего не понимаю, — развел руками Воронцов. — Что за сон? Какой еще старец?
Я набрала побольше воздуха в легкие, чтобы второй раз за день пересказать свой сон, но он беспардонно перебил меня:
— Давайте только вначале уйдем отсюда, пока нас из-за ваших криков не выставили из Эрмитажа с позором. А потом где-нибудь на лавочке в Летнем саду приземлимся и вы все расскажете.

ГЛАВА 17

Нашим планам насчет лавочки помешала погода. Она была совсем не петербургская: светило ласковое солнышко, и температура днем перевалила за 20 градусов. Горожане, непривычные к таким внезапным подаркам природы, запасались теплом впрок: оккупировали все скамейки и прочие доступные горизонтальные поверхности не только в Летнем саду, но и в ближайших окрестностях. Поэтому нам пришлось уйти на Марсово поле и устроиться на собственных ветровках прямо посреди газона.
— Почти как в мае. Только что цветов нет, — вздохнула Ира, погладив лист сирени. — Ой, кто это там?
Она приподнялась со своего места и раздвинула руками ветки.
— Где? — озабоченно спросил Денис.
— За кустами. Мне показалось, что кто-то на меня оттуда смотрит.
Денис встал, обошел сирень. На всякий случай заглянул в заросли.
— Никого там нет, не волнуйся, — успокоил он Иру, усаживаясь обратно на свое место.
— Это все стресс, — покачала головой Ира.
— Ну еще бы! Мы же столько необычного узнали за последние дни — после такого всякое может примерещиться.
Я и сама всю дорогу от Эрмитажа оглядывалась — меня не покидало ощущение, что за нами кто-то следит. А правильнее сказать: «следит кто-то, неуловимо напоминающий Лосеву», если вдруг на минуту представить, что Оля нацепила на себя безразмерные джинсы, серую плотную толстовку с капюшоном и черную бейсболку, под которой спрятала свои белокурые локоны.
Странная девочка, одетая совсем не по погоде, шла за нами до самого Летнего сада, стараясь держаться на отдалении. Я заметила ее, когда мы вышли из Эрмитажа, но не обращала внимания, пока у Дениса не развязался шнурок на кроссовке. Мы остановились на Миллионной, пока Дэн его завязывал. Девочка тоже остановилась и отвернулась в сторону, делая вид, что читает сообщение в телефоне.
После этого мы останавливались еще дважды. В первый раз я вытряхивала несуществующий камушек из балетки. А потом рылась в сумке в поисках шоколадки, которой у меня не было. Во время этих спектаклей я потихоньку оглядывалась, чтобы убедиться: девчонка тоже затормозила и изображает, что чем-то занята.
Не знаю, куда она отправилась дальше, когда мы свернули в Летний сад. Меня так увлекли поиски свободной скамейки, что я вообще чуть не забыла, зачем мы туда пришли. Вспомнила про подозрительную особу уже на Марсовом поле, когда Ире почудилось, что кто-то стоит за кустами сирени.
Да нет, наверное, и мне показалось. Ну кому надо за нами следить?
Я рассказала друзьям свой сон, и Денис попросил еще раз повторить слова старца. Под мою диктовку он записал в свой блокнот: «Тому, кто хочет вернуть призванную им душу обратно за грань, д́олжно обратиться к силе Ал́атыря. Но чтобы Врата между мирами открылись, Хранителям нужно увидеть солнце».
Рядом Дэн переписал перевод «египетской записки» из аптеки Пеля: «Проход между мирами откроется лишь тогда, когда солнце поцелует лики привратников. Но тот, кто собирается идти сквозь него, должен вначале от сердца воззвать к силе Врат». А еще ниже — текст из старинной книги об острове Рюген: «То, что живет лишь в мыслях людей, может реально существовать в других мирах. Но лишь чистым духом должно открывать Врата. Ибо страшны будут дела тех, чьи помыслы отравлены ядом злобы».
Несколько минут мы смотрели на эти записи и молча переглядывались. Нас переполняли эмоции: похоже, еще чуть-чуть, и тайна старинного дуба будет разгадана.
Никто не решался нарушить тишину. Наконец, Ира сказала:
— Камень Алатырь был вратами, проходом между мирами. Его сила передалась дубу, который над ним рос, и тем дубам, которые появились из его желудей…
— И наш дуб — это тоже врата, — закончил ее мысль Саша. — Значит, мне нужно обратиться к силе Алатыря, потому что я призвал душу из-за грани.
— Нет у Алекса души, — недовольно буркнул Дэн.
— Тут я с тобой согласен, — вздохнул Воронцов. — Короче, пойду к дубу, раз в нем есть сила Алатыря, и попрошу его забрать Алекса обратно. Только, наверное, не сегодня, а когда там народа будет поменьше, чтобы с мыслей никто не сбивал.
— А еще, нужно убедиться, что хранители видят солнце, что бы это ни значило, — добавила Ира.
Она выхватила из рук Дениса ручку, вытащила из сумки блокнот и стала что-то быстро-быстро в нем чирикать.
— Опять антистрессовые кружочки? — поинтересовался Саша.
Ира в ответ угукнула, даже не подняв на него взгляд.
Из нас троих она, наверное, волновалась из-за расследования больше всех. То и дело хватала свой блокнот, который, похоже, повсюду таскала с собой, и рисовала те самые кружки, а может, что-то еще. Еще и концерт этот совершенно некстати…
— Интересно, а где искать этих загадочных хранителей-привратников? — задумался Денис. — Кто это вообще может быть?
— Мне кажется, это наши старые знакомые — сфинксы, — ответила я и улыбнулась.
Эта мысль только что пришла мне в голову, и я удивилась, почему не додумалась до нее раньше. В самом деле, кто же еще это мог быть? Ведь именно сфинксов египтяне считали хранителями тайных знаний. А еще ассоциировали с бессмертием и верили, что они могут существовать за пределами царства смертных.
— Кстати, египетское название сфинкса переводится как «оживающий образ», — добавила я.
— Ну дела!
В голосе Дениса — недоумение и восторг.
— Это может быть одной из версий, — согласилась Ира. — Но я бы подумала и о других вариантах. Ведь у нас нет никаких доказательств, что сфинксы имеют какое-то отношение к событиям в Летнем саду, — извиняющимся тоном сказала она и посмотрела на меня.
— Уверена, что нет? — переспросила я. — Вспомни происшествие, о котором рассказывал Кириллхотеп.
— Это которое?
Ира наморщила лоб, пытаясь вспомнить.
— О Прасковье Зориной!
— Что за Прасковья? — хором спросили Саша с Денисом.
Историй, которые в тот вечер рассказывал Звягинцев, было так много, что часть из них мы с Ирой просто не успели пересказать мальчикам. Пришлось срочно наверстывать упущенное.
— В мае тысяча восемьсот тридцать второго года девицу Прасковью, дочь купца Ивана Зорина, заметили в Летнем саду прогуливающейся под ручку с младшим унтер-офицером Петровским. Это был неслыханный скандал и позор на все благородное семейство, — начала рассказывать Ира.
— Чего это сразу позор? — возмутился Денис.
— Этикет в то время не позволял незамужним девушкам появляться в обществе постороннего мужчины. К тому же, З́орина была уже просватана, — пояснила я, и Ира продолжила.
Историю Прасковьи она запомнила очень хорошо, расписала все в красочных подробностях.
Пока бесстыдная молодежь портила репутацию — свою и купца Зорина — сам он, вместе с будущим зятем Константином, женой Еленой и… дочерью Прасковьей, прогуливался неподалеку от Инженерного замка. Там-то они и встретили выходившего из Летнего сада младшего унтер-офицера Петровского с дев́ицей, как две капли воды похожей на молодую барышню. С дамами тут же случилась громкая истерика. Событию тому было немало свидетелей.
Подозрительную парочку задержали. Девушка твердила, что она Прасковья Зорина, купеческая дочь, а Петровский Евгений Варфоломеевич — ее жених. Больше от нее ничего не добились. Она вообще пребывала в полном беспамятстве, словно и не жила до этого дня.
Петровский тоже казался невменяемым. По его словам, девушку он встретил, прогуливаясь в Летнем саду, и сразу же принял ее за Прасковью Зорину, в которую был давно и, увы, безнадежно влюблен. Купец Зорин подобрал для своей дочери более выгодную партию, а несчастному Евгению Варфоломеевичу оставалось только мечтать о женитьбе на возлюбленной и страдать от неосуществимости этих мечт. Этим он, собственно, и занимался, прогуливаясь в дубовой аллее, когда предмет его любви вдруг бросился из-за кустов прямо к нему на шею.
Все это выглядело крайне подозрительно. Не добившись других признаний, младшего унтер-офицера разжаловали в рядовые и сослали в Архангельскую губернию — от греха подальше.
Кем же на самом деле была Лжепрасковья, осталось загадкой. Ни родственники, ни какие-то другие знакомые дев́ицы не объявились. Поэтому несчастную отправили в дом призрения. Наверное, там бы она и сгинула. Но Зорину стало жаль девушку, которая была так похожа на его любимую дочь. Он забрал ее из богадельни, как только сыграли свадьбу настоящей Прасковьи и та уехала жить к мужу.
Сироту на всякий случай покрестили, нарекли Акулиной. Она оказалась барышней воспитанной, с хорошими манерами и покладистым характером. Кулюшка умела читать, писать, вышивать, вальсировать, играть на фортепиано, и еще бегло говорила по-французски. Купец с женой на нее не нарадовались. Только переживали, что девушка никак не может забыть бывшего унтер-офицера Петровского и от того часто грустит. Вроде как Зорины подыскали через год-другой Акулине хорошего жениха. А что случилось с ними дальше, неизвестно.
— Бедолага, пострадал из-за своей любви, — подытожил мой рассказ Денис.
— Жалко парня, — согласился Воронцов. — Случайно оживил свою мечту и тут же ее лишился.
— А может, он знал о волшебных свойствах дуба и специально это сделал? — предположил Дэн.
— Вряд ли, — ответила я. — Из всех подозрительных случаев в Летнем саду, этот в списке идет первым.
— И все-таки, при чем тут сфинксы? — спросила Ира. — Как эта история доказывает то, что они и есть хранители?
— История с Лжепрасковьей случилась двадцать седьмого мая тысяча восемьсот тридцать второго года. Примерно в это же время сфинксов доставили в Петербург.

ГЛАВА 18

— Они исчезли! — срывающимся от волнения голосом выпалил Денис, подбегая к кабинету математики.
— Кто? — в недоумении развела руками Ира.
— Да сфинксы же!
«Ну вот, началось» — подумала я. Хотя, спроси меня сейчас, что началось, я бы не ответила. Просто чувствовала: все это неспроста.
Ира схватилась за рукав Дениса:
— Ты уверен?
— Конечно! В утренних новостях по телеку сказали, — Денис присел на корточки, шумно переводя дыхание. — Нин, а ты разве не видела, что их нет на месте, когда в школу шла?
— Так я через другую арку выходила.
— Ну, тогда понятно. А где Воронцов? Проспал, что ли?
— Он в оккупации, — ехидно сказала Ира, кивнув головой в сторону коридора.
Там стояли Саша и Оля Лосева. Она не отходила от него ни на шаг с тех самых пор, как он пришел в школу — цокала рядом своими каблуками с металлическими набойками. До чего ж противно они стучат по каменным ступенькам.
Денис присвистнул и неодобрительно покачал головой:
— Взялась-таки за него Лосева.
— Интересно, куда Алекс дел сфинксов, — пробормотала я, открывая в телефоне сайт с городскими новостями и изо всех сил стараясь не пялиться в сторону Воронцова.
— Думаешь, это Алекс? — спросила Ира.
— А кто ж еще, — ответил вместо меня Денис. — Точно его рук дело!
— Надо на следующей перемене еще к Ван Гогу заскочить, узнать, как дела у Маркизовой и компании…
Не успела я договорить, как до нас донесся громкий голос Лосевой:
— Представляешь, эта бабка вообразила, что мне интересно знать, как она в Париже позировала какому-то фотографу лет сто назад… Бу-э.
Олино лицо скривилось, как будто она только что проглотила лимон, приправленный горчицей, жгучим перцем и рыбьим жиром.
Воронцов закатил глаза.
— Ну совсем не с кем было пообщаться на этой базе отдыха. Почему вы с отцом не приехали тоже?! Пришлось уехать в воскресенье с самого утра, чтобы со скуки не помереть, — попеняла Оля, надув губки и сердито тыкая Сашу в грудь указательным пальцем.
Ему, наверное, больно. Ногти у Лосевой длинные, острые… и покрыты ярко-розовым лаком. Не хотелось в этом признаваться, но они одновременно и бесили меня, и нравились.
Я вздохнула и поглядела на свои пальцы с коротко стрижеными ногтями. Аккуратно, но совсем не Барби-стайл. И один ноготь, на указательном пальце, какой-то кривой по краю.
Попробовала представить себя с розовыми коготками, как у Оли. Наверное, это будет смотреться смешно. А жаль… Интересно, мальчики обращают внимание на маникюр?
— Пора, красавица, проснись! — гаркнул над моим ухом Туча, проходя в класс.
От неожиданности я вздрогнула и выронила телефон.
— Илья, разве можно так пугать человека, — беззлобно возмутилась Ира. — Нина чуть телефон не разбила. Хорошо, что хоть экраном вверх упал!
— И правда, повезло, что экраном вверх, — натянуто улыбнулась, поравнявшись с нами, Лосева, и зачем-то притопнула правой ногой.
Снизу тут же раздался резкий неприятный «хрусь». У меня перехватило дыхание и даже в глазах потемнело на несколько секунд, когда я поняла, что случилось. Такого вероломства я не ожидала даже от Лосевой!
— Ой, — удивленно округлила глаза Оля, процокав несколько шагов в сторону от останков моего телефона. — Нет, не повезло — он все-таки разбился. Какая неприятность!
В ее тоне сквозила неприкрытая издевка.
Одноклассники возмущенно зашумели.
— Лосева, да ты просто злобная мегера! — воскликнула Ира и растеряно посмотрела на меня. — Нина, не расстраивайся.
Как же тут не расстраиваться. Телефон у меня был не очень дорогой, но хороший: памяти много, камера отличная, и батарея долго заряд держит. А после встречи с каблуком Лосевской туфли его теперь можно использовать только в качестве паззла. И еще надо будет как-то объяснить родителям, что с ним произошло, а это самое ужасное. Врать про неудачное падение с двадцатого этажа экраном на торчащий гвоздь не хотелось. Рассказывать о наших с Олей сложных взаимоотношениях — еще больше.
— Ребята, никто не снимал, как Лосятина телефон раздавила? -громко спросил Витя Никифоров.
— Да кто бы успел? Все так быстро произошло, — вздохнула Гаяне.
Оля громко хмыкнула и обернулась к Саше:
— Шурик, пойдем скорее в класс, урок сейчас начнется. Только осторожно, не поскользнись — тут мусор на полу!
Тот недобро поглядел на нее и громко прошипел сквозь зубы:
— Лосева, ты меня достала! Какая же ты мерзкая… Держись подальше от Нины!
Оля, остолбенев, молча открывала и закрывала рот.
— И вообще, — продолжил Воронцов, — если ты еще хоть раз назовешь меня Шуриком, я… я…
Он начал оглядываться по сторонам, словно пытаясь найти на стенах подсказки, чтобы закончить свою мысль.
— Короче, я не знаю, что сделаю! — выпалил он. Затем резко развернулся и зашагал прочь от класса.
Как хорошо, что сегодня на математике мы не проходили новую тему, а всего лишь повторяли проценты. Уч́ителя, Антона Валентиновича, я почти не слушала. Просто машинально решала примеры с доски. Мысли были заняты другим — уж слишком богатое на впечатления выдалось утро перед уроками, и в моей голове шла активная обработка полученных данных.
Во-первых, пока происходили драматические события с участием моего телефона, Дэн в сторонке изучал свежие новости.
Так вот, оказывается, сфинксы самостоятельно продефилировали по Моховой в сторону Невы около четырех часов пополуночи. Об этом следователям и журналистам сообщил самый бдительный жилец нашего дома Леонид Багратионович Погосян. Информацию подтвердили двое заикающихся прохожих, которым не спалось этой ночью.
Как каменные изваяния могли самостоятельно передвигаться, я не могла вообразить даже в самой смелой фантазии, поэтому решила пока не зацикливаться на этой новости.
Во-вторых, за меня вступился Саша! Оля после его короткой, но пылкой речи, еще пол-урока громко шмыгала и оглядывалась назад, чтобы пробуравить меня взглядом, не обещающим ничего хорошего. Антон Валентинович даже предпринял пару попыток отправить ее домой, потому что решил, что та изнемогает от насморка.
В-третьих, Саша совсем отбился от рук и прогуливает математику. А если его отец об этом узнает?! Страшно представить, что тогда будет. О чем только думает этот несносный и непонятный Воронцов!
Как только раздался звонок на перемену, мы втроем, не сговариваясь, рванули к Ван Гогу. В дверях кабинета ИЗО вырвавшийся вперед Дэн вдруг встал, как вкопанный, и мы с Ирой паровозиком влетели в его широкую спину.
— Воронцов?! — воскликнул Денис.
— Дэн, не стой в дверях, как истукан, проходи, — поторопила я, вставая на цыпочки и пытаясь заглянуть в класс через его правое плечо. С левой стороны Ира пыталась проделать то же самое.
Денис отмер, и мы, наконец, вошли. Нашим взорам предстала идиллическая картина. За первой партой, как два закадычных друга, сидели батоно Вано и Саша. Перед ними стояли кружки с недопитым чаем и не начатая коробка с печеньем.
— Здрас-сьте, — оторопело поздоровалась за всех нас Ира.
— Привет, ребята! Проходите. Чай будете? — как ни в чем не бывало предложил Ван Гог.
Мы помотали головами.
— А вы чего это тут, — изумленно спросил Дэн.
— Да вот… плюшками балуемся, — пробормотал Саша и смущенно потупил взгляд.
Загадочный он какой-то. Глаза блестят. Волосы, обычно аккуратно причесанные, смешно торчат во все стороны. Щеки пылают. Марафон он, что ли, бегал? Надеюсь, что не с клоунами…
— А мы хотели узнать про девочек — Катю, Машу и остальных, — робко сказала Ира.
Ван Гог вздохнул:
— Увы, без изменений. Я каждый день списываюсь с их родителями. Катя все еще в больнице. Ее мама сказала, что язык достиг метровой длины, и после этого рост остановился. Врачи провели полное обследование. По всем параметрам Катя здорова. Но что делать с языком, еще пока не придумали… Аня, Рита и Маша на домашнем обучении. С ними работают психологи. Но улучшений нет.
Все ненадолго умолкли. Потом Ван Гог достал из ящика стола смартфон и протянул его мне:
— Саша рассказал, что случилось. Возьми, это мой старый телефон. Поставишь в него свою симку… И не вздумай отказываться, — замахал он на меня руками, как только я открыла рот, чтобы возразить ему. — Ты только представь, что будет с твоими родителями, если они не смогут до тебя дозвониться. Вот переедешь в новый телефон, и вернешь моего пенсионера.
Я улыбнулась и с чувством сказала:
— Спасибо, батоно Вано!
Он и правда меня очень выручил. Без телефона было как-то несподручно. Купить новый за один вечер мы могли и не успеть: папа сегодня на сутках, а мама совсем не разбирается в гаджетах. И дома, как назло, ни одного запасного мобильника не было. Все старые аппараты папа сдавал куда-то, чтобы «не захламлять квартиру, в которой и так слишком много бесполезных экспонатов». Это он так на мамины археологические артефакты намекает. Она из каждой экспедиции привозит что-нибудь этакое: находит интересные вещицы в местных антикварных магазинах или получает в подарок от зарубежных коллег. Поэтому все открытые полки наших шкафов напоминают то ли музейные стеллажи, то ли витрины лавки древностей. Пыль между ними лежит уж точно вековая.
— Я вызвал родителей Оли в школу, — продолжил Ван Гог. — Собираюсь позвонить и твоим тоже, чтобы узнать, не хотят ли они пообщаться с Лосевыми.
Я коротко кивнула. Мне, конечно, совсем не нравилось, что родителям придется вмешиваться в наши школьные конфликты. Но я понимала: так положено, и батоно просто не может этого не сделать.
— Не переживай, все будет в порядке, — сказал он. — Олины родители — люди спокойные и доброжелательные. И Оля… она тоже хорошая. Просто слегка запуталась.
Ира согласно закивала, Денис пробурчал что-то невнятное себе под нос, а Ван Гог продолжил:
— Возраст у вас сейчас такой, всё на эмоциях. Но это пройдёт! А ты, Нина, лучше сим-карту в телефон поставь прямо сейчас, пока перемена. Мало ли что…
Я покрутила в руках телефон с обкусанным яблоком на задней панели — мне пока было не очень непонятно, как им пользоваться.
— А куда здесь симку ставить? — спросила я Ван Гога.
Тот почему-то растерялся и нерешительно забрал у меня телефон.
— Я уже и забыл, как это делается, — виновато сказал он.
— Давайте помогу, у меня такой же был, — предложил Саша.
Батоно, как мне показалось, с облегчением, передал гаджет Воронцову и улыбнулся:
— Давай. И бегите уже, скоро следующий урок. Нина, все будет хорошо!

ГЛАВА 19

Гранитные постаменты без сфинксов выглядели очень сиротливо. Обрывки красно-белых заградительных лент, трепыхающиеся на ветру, еще больше усиливали это впечатление.
Вокруг было непривычно тихо. Следователи, ученые и журналисты, которые несколько дней толпились с утра до ночи, наконец уехали. Наверное, чтобы написать отчеты руководству. Зеваки тоже разбрелись — сфинксов-то нет, смотреть не на что.
Только несколько человек ходили туда-сюда с серьезными лицами. Они водили возле гранитных глыб непонятными приборами, мигающими разноцветными огоньками и периодически издающими противные пикающие звуки, а потом делали записи в большом сером блокноте. Неподалеку что-то сосредоточенно бормотал себе под нос старец Игнатий. Он, похоже, пребывал в состоянии транса и ничего не замечал.
Я вышла из арки с Анубисом на поводке. Интересно, он сумеет взять след? Мы ведь могли бы отправиться на поиски потеряшек. Если, конечно, они взаправду ушли «своими ногами».
Поравнявшись с левым постаментом, я протянула руку и погладила холодный гранит. Анубис тут же подошел ближе и, словно услышав мои мысли, начал принюхиваться. Обойдя с инспекцией весь периметр, он вдруг рванул меня за поводок в сторону Моховой, да так резко, что я едва на ногах устояла.
Что ж, похоже Леонид Багратионович и двое неспящих прохожих были правы — сфинксы каким-то чудом перемещались по улице сами! В том, что Анубис напал на их след, я ни минуты не сомневалась.
До перекрестка с улицей Чайковского мы неслись со скоростью бешеных страусов. Эх, жаль меня не видит сейчас учитель физкультуры — за такой кросс можно сразу «пять» в четверти ставить автоматом.
Свернув налево, в сторону Гагаринской, Анубис вдруг закрутился волчком, отфыркиваясь и чихая. В том месте кто-то рассыпал печенье с корицей. Несколько штук валялись возле дома, а остальное прохожие растоптали в мелкую крошку и разнесли ногами по всему тротуару. Неудивительно, что Анубис потерял след — корицей разит, как после взрыва на фабрике специй.
— Анубис, миленький, давай отойдем подальше, — потянула я его прочь от ароматного тротуара. — Нам обязательно надо сфинксов найти.
Он послушно поплелся рядом, не переставая чихать.
К моей великой радости, на следующем перекрестке след нашелся, и Анубис бодро потрусил по Гагаринской в сторону Невы. Но там нас ждал неприятный сюрприз: пешеходного перехода через проезжую часть к набережной Кутузова не было. А именно туда изо всех сил рвался мой лохматый следопыт.
Я погладила его между ушами:
— Прости, дружок. Давай не будем рисковать и дойдем до светофора?
Мы повернули налево и направились в сторону Троицкого моста. Спустя десять минут энергичной ходьбы, сделав изрядный крюк, наконец добрались до нужного места на набережной. Анубис тут же бросился обнюхивать асфальт.
— Ну как, есть что-нибудь? — с надеждой спросила я, не рассчитывая, конечно, получить от него ответ.
Анубис пробежал вдоль набережной еще несколько метров. Потом вскочил на задние лапы, и, опершись передними на гранитный парапет, отчаянно залаял.
Я наклонилась вперед, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в толще воды. Но, конечно, увидела только рябь волн.
Набрала Сашу. Он снял трубку так быстро, словно ждал моего звонка. Обеспокоенно спросил:
— Что-то случилось?
— Анубис напал на след сфинксов. Мы шли по нему до набережной Кутузова, но тут он обрывается.
— Как обрывается? — оторопев, спросил Воронцов.
— Ну, вот так. Они, похоже, утопились.
— Мда… А их в Неве не видно?
— Да ну, брось! Такая волна идет. И вода — черная-пречерная.
— Что же делать? Без этих ребят у нас ничего не получится, — задумчиво сказал Воронцов. — Устроим общий сбор?
Я посмотрела время — без двадцати пять. Ира в музыкалке, должна освободиться через десять минут. Денис вроде бы до семи вечера свободен.
— Давай в пять возле моего дома. Напишешь Дэну? А я — Ире. Она чуть позже подойдет, но это не страшно. Мы сейчас вернемся с Анубисом домой, я ему лапы помою и сразу же выйду.
«А вдруг Алекс обо всем знает и специально запрятал сфинксов в Неву, чтобы мы не смогли вернуть его обратно?»
Эта мысль настигла меня уже совсем рядом с домом. Она была такой неожиданной и ужасной, что я даже на минуту остановилась посреди улицы. Если все так, то сфинксов мы можем искать до скончания века!
Хотя… ну откуда Алексу это знать? Не телепат же он, в самом деле. Может, это просто совпадение, или очередная его дурацкая шутка. Сегодня он их искупал, а завтра поставит загорать где-нибудь на пляже в Лахте.
Я принялась успокаивать сама себя, и в этот момент увидела Лосеву.
Та стояла на другой стороне улицы и, кажется, не замечала меня. Я поспешно завернула во двор — только общения с Олей сейчас не хватало. Интересно, что ей тут нужно?
Незаметно выглянула из-под арки. Лосева стояла на том же месте — то и дело посматривала в телефон и оглядывалась каждые десять секунд. Так прошло минуты две. В очередной раз заглянув в свой мобильный, Оля быстро убрала его в карман и стремительно направилась в сторону Литейного.
Озирающаяся по сторонам Лосева неуловимо напомнила мне кого-то. Кого? Вспомнить бы. Но я точно знала, что видела похожую картину совсем недавно.
Мы с Анубисом уже заходили в квартиру, когда меня осенило: та странная девочка, которая вчера то и дело останавливалась по дороге от Эрмитажа и делала вид, что смотрит в свой телефон, а потом куда-то пропала возле Летнего сада… Мне не показалось — это и правда была Оля, и она следила за нами! Наверняка и разговор в Летнем саду подслушала… Что, если она как-то связана с Алексом?
В дверь требовательно позвонили три раза подряд.
«Мальчишки пришли» — обрадовалась я и кинулась открывать.
На пороге стоял Саша — один.
— Денис преследует Алекса, побежали скорее, — выпалил он.
Я бросилась обувать кроссовки. В этот момент в прихожую ворвался взъерошенный Анубис и громко зарычал.
— Анубис, фу! Ты что, это же Саша!
Воронцов выскочил на лестницу, слегка прикрыл дверь и крикнул мне:
— Скорее, Нин!
Скорее? Не тут-то было. Анубис вцепился в подошву моего кроссовка и, похоже, не планировал его отпускать.
— Миленький мой, ну перестань, — принялась уговаривать я.
Ноль реакции.
— Сидеть, – сказал вдруг Саша из-за двери очень тихим, каким-то не своим голосом.
Неожиданно, Анубис послушался этой команды и сел. Выглядел он при этом совершенно растерянным.
— Скорее, — снова поторопил меня Воронцов.
́— Ой, а все в порядке? — испугалась я.
— Да, Нина, собака в полном порядке. Просто ты его избаловала, и он теперь не слушается. Я дал ему четкую команду, и вот результат, — сухо сказал он и как-то непривычно улыбнулся — одним уголком рта. — Идем.
Воронцов дернул меня за рукав, вытаскивая на лестничную площадку, и захлопнул дверь. В этот же момент из квартиры донесся громкий лай Анубиса.
Мне было неспокойно. Все-таки, происходит что-то странное, хоть я пока и не понимаю, что именно.
— Сюда, — скомандовал Саша, когда мы вышли на улицу, и повернул направо, в сторону музея Штиглица.
— Алекс, наверное, в Летний сад направляется, — предположила я.
— Нет, Денис написал, что идут в сторону Невы вдоль Фонтанки по этому берегу.
Когда мы вышли к Фонтанке, я забеспокоилась:
— Не вижу впереди Дениса. Ты уверен, что мы правильно идем?
Воронцов закатил глаза, достал из кармана телефон, быстро посмотрел на экран и кивнул:
— Правильно.
Потом взял меня за руку и грубо потащил за собой. Все-таки, вел он себя странно. Такой Саша мне совсем не нравился, а еще — немного пугал.
— Отпусти, ́— попросила я, но он не отреагировал.
Это уже ни в какие триумфальные ворота не лезет!
— Воронцов, если ты сейчас же не отпустишь меня, я сломаю тебе руку!
Ничего ломать ему я, конечно, не собиралась, хотя и могла — зря, что ли, на рукопашный бой три года ходила?
Мы остановились напротив старых деревянных дверей Соляного городка. Он с презрением уставился на меня.
Ну и взгляд! Такой же у него был в первый учебный день, когда батоно Вано представил меня классу. Что должно было произойти, чтобы Саша снова начал на меня так смотреть? Может, Алекс ему память стер?!
Я пробуравила его подозрительным взглядом. В это время из кармана моей куртки донеслась мелодия Шарля Азнавура. Я не сразу поняла, что это звонит телефон батоно Вано.
— Нина, ну ты где? — раздался из трубки встревоженный Ирин голос. — Мы с мальчиками тебя уже минут десять ждем.
— С какими мальчиками, — не поняла я.
— С Денисом и Сашей, конечно. С какими же еще!
— Но Саша здесь, со мной, — начала я и ошарашенно уставилась на Воронцова.
Или это…
— Алекс?!
Конечно, это был не Саша, а его двойник — точная копия. Только выражение лица другое, неприятное. Одна эта половинчатая улыбка чего стоила!
— Надо быть внимательнее, Нина, — сказал он, и тут же меня стало стремительно накрывать плотное черное облако.
Я все еще держала телефон возле уха: до меня доносился испуганный и какой-то далекий Ирин голос. Что она говорит, было не разобрать. Звуки улицы тоже становились все глуше и тише. А потом все и вовсе стихло.
Мне показалось, что земля растворяется у меня под ногами, и я лечу в пустоте.

ГЛАВА 20

С чего это кровать вдруг стала такая жесткая? И почему так неуютно пахнет: сыростью, гнилыми досками, ветхой бумагой… Чаще всего по утрам в нашей квартире витают ароматы оладушек, которые печет мама, или пшенной каши — это папин кулинарный шедевр. А сегодня воздух портят какие-то прогнившие деревяшки.
Веки никак не хотели разлепляться, и я пока не могла понять, что происходит в моей комнате. Но самое ужасное — я не помнила, как в ней оказалась.
— Хватит дрыхнуть!
От требовательного окрика я вздрогнула всем телом.
Ух, в голове-то настоящий вертолет — кажется, что все вокруг кружится! А ведь это я еще даже глаза не открывала. И не хочется, потому что прямо сейчас, в этот самый момент, ко мне наконец-то подъехали воспоминания о том, чт́о произошло.
Я не дома. Я вообще непонятно где!
В животе тут же скрутился тяжелый горячий комок, от которого по всему телу словно разошлись электрические разряды. Кончики пальцев мгновенно онемели, руки и ноги стали тяжелыми, ватными. Вдруг стало не хватать воздуха. В висках застучало, а сердце начало биться в грудную клетку с такой силой и упорством, с каким ночные мотыльки таранят стекла фонарей.
Мысли тоже скакали в разные стороны, одна другой хуже.
Ничего хорошего меня, скорее всего, не ждет. Может, притвориться, что я без сознания?
— Я знаю, что ты уже очнулась, — сказал Алекс.
Надеюсь, что это просто совпадение, и он не телепат — только этого ко всем напастям и не хватало.
С большой неохотой я приоткрыла глаза.
Темновато тут, почти ничего не видно. Хотя — нет, что-то все-таки проглядывается.
Я постаралась сфокусировать взгляд на Алексе, раздумывая, как быть: поддаться эмоциям и устроить истерику, или съездить кулаком по его наглой физиономии и попытаться сбежать.
Вовремя сообразила, что для нормального удара у меня пока недостаточно сил, а бить просто ради того, чтобы бить — не вариант. К тому же, непонятно, где мы находимся. Вдруг где-нибудь на другом краю света — как я оттуда домой добираться буду?
Истерику закатывать тоже перехотелось, это всегда успеется. Поэтому я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, а потом поинтересовалась:
— Который час?
Алекс лениво заглянул в мобильный телефон:
— Около шести вечера.
Я медленно села и поежилась. Хотя на улице было тепло, воздух в помещении довольно прохладный. Ночью здесь, наверное, совсем свежо.
Окружающая обстановка была весьма живописной. Мы, судя по всему, находились в каком-то заброшенном старинном здании.
Свет тонкими пыльными дорожками пробивался сквозь щели между досок, которыми были заколочены окна. Он застенчиво освещал часть огромного зала с некогда белыми стенами и величественными колоннами. Двустворчатая входная дверь темнела огромным прямоугольником на этом светлом фоне, как портал в другое измерение. Потолок не было видно, но я подумала, что он довольно высоко: наши слова гулко вибрировали и отдавались легким эхом в звенящей тишине.
Все видимое пространство загромоздила всякая рухлядь.
Здесь были деревянные стеллажи, на полках которых валялись ветхие книги и рассыпающиеся кипы пожелтевшей бумаги. Там и тут стояли маленькие разномастные тумбочки с ящиками, которые были так далеко выдвинуты наружу, что, казалось, они вот-вот выпадут совсем.
Огромный пустой шкаф скалился битыми витражами дверец с металлическим переплетом — грустное и немного пугающее зрелище.
Подо мной была широкая деревянная скамья с высокой резной спинкой. Алекс сидел напротив — прямо на столе, заваленном всевозможным хламом, от старых стеклянных банок до массивного пресс-папье с ручкой в виде головы льва.
Что-то мой похититель какой-то чересчур бледный. Под глазами синяки, и вообще, вид совершенно болезненный. Хотя, какая мне разница. Я на него, вообще-то, очень сержусь!
— Раз уж ты тут, может, расскажешь, куда дел сфинксов? — спросила я, решив, что откладывать разговор на потом нет смысла. Неизвестно, что будет дальше — надо попробовать узнать как можно больше прямо сейчас.
— Утопил в Неве, — ответил он. — Ты даже знаешь, где — блохастый привел тебя к нужному месту.
— Нет у него блох! — возмутилась я.
Алекс пожал плечами — ему было все равно.
— Зачем ты это сделал?
Этот вопрос тревожил меня больше всего.
— А ты не хочешь узнать, почему ты здесь, и что с тобой будет дальше? — насмешливо спросил он в ответ. — Или умница Нина Пташкина думает прежде всего о деле, а о себе — в последнюю очередь?
Мне снова стало нечем дышать.
— Говори уже, — поторопила я его.
— Все очень просто — хочу остаться в этом мире. Поэтому скрыл сфинксов от солнца.
— Ты все знаешь…
Он кивнул в ответ:
— Конечно. Думаю, ты догадываешься, кто мне об этом рассказал.
Ну точно, они с Лосевой заодно! Меня взяла злость на Олю. Неужели она до сих пор не поняла, насколько опасным может быть Алекс? А если поняла, то как могла помогать ему?!
Я постаралась успокоиться. Сейчас главное — побольше выяснить о планах Алекса.
— Ладно, со сфинксами разобрались. Но зачем тебе я? Если ты меня так ненавидишь, то мог бы просто сделать что-нибудь ужасное, как с Маркизовой или Сливочкиной.
Он посмотрел на меня:
— С чего ты взяла, что я тебя ненавижу? Я к тебе наоборот очень даже хорошо отношусь.
Мои брови изумленно поползли вверх.
— Надо же, вот это пример хорошего отношения к человеку — похищение средь бела дня, — ехидно заметила я.
— Давай без сарказма, — попросил он. — Тебе даже сфинксов к дому доставили, чтобы порадовать — кто-нибудь такое делал раньше? И вообще, я не могу относиться к тебе плохо, потому что ты нравишься тому, кто меня сюда вызвал.
Я непонимающе уставилась на него.
Он закатил глаза — совсем как Саша:
— Воронцову ты нравишься!
Хорошо, что здесь довольно темно. Потому что я почувствовала, как мои щеки и уши становятся пунцовыми. Еще не хватало, чтобы мой похититель это заметил. Впрочем, наверняка он ошибается насчет Сашиной симпатии ко мне.
Алекс, тем временем, пояснил:
— Пакостить тебе у меня не получится. Я даже не мог тебя перенести сюда против твоей воли. Пришлось идти более сложным путем. И теперь ты просто побудешь здесь некоторое время, а потом я тебя отпущу. И не буду лишать речи, вытягивать язык, насылать прыщи или делать нос картошкой. Хотя, она очень просила сделать тебя уродиной…
— Лосева? — уточнила я.
Алекс кивнул:
— Ага. Она, кстати, тоже меня вначале за Воронцова приняла — так мы с ней и познакомились, — рассмеялся он. — Я тогда от Шурика сбежал, когда он меня выбесил… А тут эта мад́ама — с глубокой ненавистью к тебе, и с обожанием Воронцова.
Так вот в чем дело: я перешла дорогу Оле. И Алекс, оказывается, пообещал ей, что сделает их с Воронцовым лучшими друзьями. Все у них шло по плану, пока я не выдернула Сашу из толпы клоунов.
— Мы так и знали, что Пеннивайзы — это твоих рук дело! — воскликнула я.
— Моих, конечно! — криво улыбнулся Алекс. — Волшебство дуба действует так, что сильно навредить тому, кто вызвал меня в этот мир, я не могу. Остается использовать метод фатального стечения обстоятельств, типа двойки на контрольной, и мелкое пакостничество — тот же клоунский марафон.
И несчастный тип с ограниченными злодейскими возможностями принялся жаловаться мне на Воронцова. Если сократить его пламенные речи, которые чередовались с гневными тирадами и грустными, почти лирическими, отступлениями, ситуация вырисовывалась следующая.
Саша был перспективным пакостником с богатой фантазией. В тандеме с Алексом, у которого имелся почти безграничный запас магических способностей, они могли стать супермегазлодеями. Но Саша вышел из-под влияния своего двойника, потому что я сбила его с толку; он стал правильным и скучным.
Тонкая душевная организация Алекса не выдержала такого вероломства, и он сбежал. Вдвоем с Лосевой они составили гениальный план: Саша подружится с Олей, она рассорит его со мной, он снова попадет под влияние Алекса, и они наконец-то будут делать гадости по-крупному — так, чтобы об этом во всех новостях рассказывали.
Но я снова спутала все карты, потому что спасать Воронцова от клоунов, по задумке, должна была Оля. Это был бы огромный шаг к их дружескому сближению. А в итоге, с Сашей сдружилась я…
— Вернуть его нормальное отношение к Лосевой будет непросто. Зря она, конечно, разбила твой мобильник, — подытожил Алекс.
— А почему ты не воздействуешь на Воронцова при помощи своей… магии, или как там это у тебя называется? Ну, когда ты сфинксов двигаешь, и все такое.
Сказала, и тут же прикусила язык — ну что я за дура, а? Сама предложила ему влюбить Сашу в Лосеву!
— Вообще-то, я чувствами управлять не могу, — после секундной паузы признался он. — Нет у меня такой… опции. Неудобно, конечно. Так было бы проще.
Фух, ну слава Богам Египта! Хоть одна хорошая новость.
— Надо как-то выкручиваться подручными средствами, — продолжил Алекс. — Поэтому мы решили тебя от Воронцова изолировать. Придется тебе тут посидеть, пока я этих двоих не подружу. Но ты не переживай, — подбодрил он меня. — Сейчас порядок наведу — это я делаю очень быстро, вот увидишь! Буду тебе еду приносить, какую скажешь, одежду чистую. И обогреватель поставлю, а то замерзнешь зимой…
Не верю своим ушам — неужели я здесь так надолго?!
Ох, бедные мои родители. Они же с ума сойдут от переживаний. И Кириллхотеп. И Ира с Денисом. Воронцов, может, тоже огорчится, если я ему и вправду нравлюсь. Анубис будет тосковать…
— Алекс, а как же мои родители? Ты представляешь, что с ними будет? — попыталась я надавить на жалость.
— Ой, да брось, — отмахнулся он. — Все продумано. Мне не нужна шумиха вокруг тебя — полиция, объявления в интернете о пропаже девочки… Пока ты тут валялась в отключке, я твоим родителям подправил воспоминания — они думают, что из-за конфликта в классе ты на время уехала учиться в свою прежнюю школу в Москве. Жить будешь у подруги, ее предки не против. Это, конечно, забрало у меня много сил, но оно того стоило.
Так вот почему он так болезненно выглядит — много энергии потратил.
— А общаться со мной по телефону родители не будут в это время? — издевательским тоном спросила я.
Тоже мне, продумал он все.
— Они уже с тобой общались, когда ты как будто отправилась поездом в Москву, — довольно сообщил Алекс. — Телефон твой у меня, забыла?
— И что?! Как они могли со мной поговорить?!
— А вот так, — ответил он МОИМ голосом. — И Ван Гогу ты записала аудиосообщение, что в школу больше ни ногой…
Я слушала, открыв рот. То, что происходило, никак не укладывалось в моей голове.
— Смотри-ка, а он только что ответ прислал, — развеселился Алекс. — Просит тебя хорошенько подумать! Завтра, кстати, твои родственнички к нему пойдут — напишут заявление, что ты временно не будешь в школу ходить.
Ну, вот и все. Даже искать меня не будут. Родители пребывают в уверенности, что я в полном порядке в Москве. А все остальные будут думать, что я сбежала, испугавшись трудностей, и даже не попрощалась.
Вид у меня, наверное, был совершенно несчастный. Потому что Алекс вдруг дотронулся до моего плеча и сказал:
— Тебе тут не будет скучно, Нина. Я могу принести книги, альбомы, краски. А хочешь, телевизор поставлю?
— Телевизор, — я презрительно фыркнула. — Кому он вообще нужен.
Он развел руками, а я подумала, что в этот момент он был обычным двенадцатилетним мальчишкой и вовсе не напоминал социопата, который радуется, подстраивая пакости людям.
— Ты ведь тоже можешь стать другим, как и Саша, — предположила я вслух.
— Не могу, — вздохнул он. — Я такой, каким меня представлял Воронцов… то есть, такой, каким он представлял себя. И я никогда не изменюсь. Что-то исправить можно было только до того момента, когда меня вызвали в этот мир.
— Ну может, хотя бы вернешь речь девчонкам, и нормальный язык Маркизовой? — спросила я у него с надеждой.
Он в ответ покачал головой:
— Не получится. Это ведь ДОБРЫЙ поступок…

ГЛАВА 21

— Я скоро приду, не скучай, — бросил мне Алекс и растворился в воздухе. Не образно выражаясь, а вполне себе натурально: стал полупрозрачным, потом почти невидимым, и вскоре вообще исчез.
После этого эффектного представления я еще несколько минут сидела на своей скамье, открыв рот и пытаясь понять, как он это сделал.
Ох, пока все складывается не лучшим образом. Алекс очень хитер и полон сюрпризов. Ну ничего. Может быть, у меня, все-таки, получится сбежать!
Я обошла огромный зал несколько раз, но так и не смогла из него выбраться. Все окна были намертво заколочены. Попыталась покрутить зам́ок на входе: ничего не вышло — его, похоже, заклинило.
Двери, что вели в соседние помещения, тоже не желали открываться, хотя никаких запорных механизмов на них не было. Чертовщина, не иначе!
Я на ощупь рылась среди залежей старья в надежде обнаружить хоть какой-то подходящий инструмент, чтобы попытаться выдернуть гвозди из досок, которыми были заколочены окна. Но увы, ничего не находилось.
Тем временем, на улице начало смеркаться, и мне стало не по себе. Дорожки света становились все более серыми и тусклыми, а темнота — все более густой и черной. Освещение здесь, судя по всему, не работало. Я нашла на стенах несколько выключателей, но они только издевательски щелкали при нажатии на кнопку, и больше ничего не менялось.
Ой, что это там шевельнулось в самом темном углу? Или мне показалось?
На всякий случай я залезла на скамейку с ногами и завернулась в плед, который мне оставил Алекс. Почему-то казалось, что если сидеть так, то страшные монстры из темноты меня не тронут. Понимаю, как смешно это звучит, но бессознательные страхи не поддаются здравой оценке — так говорит папа.
Ладони и ступни заледенели. Снова появилось ощущение, что при вдохе не хватает воздуха… А если я сейчас задохнусь?!
Чтобы совсем не скатиться в панику, начала делать пальчиковую гимнастику. Она всегда помогает отвлечься и справиться с волнением. На правой руке «спрятала» большой палец в кулак, а левой сделала «козу». Теперь наоборот — спрятать палец левой руки в кулак…
А может, позвать на помощь?! Вдруг меня кто-нибудь услышит?
Я бросилась к окну и припала к самой большой щели между досок. Сквозь мутное грязное стекло было почти ничего не видно. Но мне показалось, что это то самое место на набережной Фонтанки, где мы остановились с Алексом, когда позвонила Ира.
Снаружи послышалось шарканье и за окном промелькнула чья-то тень. Я истошно заорала:
— Помогите, я здесь!.. Помогите!
Прислонилась ухом к щели между досками — не раздастся ли с улицы звук возвращающихся шагов. Но все было тихо.
Я всхлипнула — надежда на спасение прошаркала мимо. А потом меня чуть не хватил удар, потому что прямо за моей спиной раздался вкрадчивый голос Алекса:
— Тебя никто не услышит. Я создал полог тишины — наружу не доносится ни одного звука из этого зала.
Вот же паразит! Мало того, что запер меня в этом темном холодном сарае, так еще и напугал до икоты своим внезапным появлением!
Я резко развернулась с твердым намерением высказать наглому типу все, что о нем думаю. И в этот момент раздался громкий стук в дверь.
От неожиданности мы оба вздрогнули, и Алекс уронил тарелку, которую держал в руках. Она упала на каменный пол и рассыпалась сотней мелких осколков. Посреди этой стеклянной мозаики лежала моя любимая венская вафля, с бананом, мороженым и шоколадом. Хотя, может и без — в такой темноте было легко ошибиться.
Придя в себя, я бросилась к двери, в которую по-прежнему грохотали.
— Нина! Нинааааа! — донеслись до меня голоса друзей и… Ван Гога?!
— Ну что, растворяйся в воздухе, — с торжеством сказала я, повернувшись к Алексу. — Скоро они сломают дверь и будут здесь!
— Не будут, — сказал он и противно захихикал. — Эти двери, окна и стены нельзя разрушить. Их защищает моя сила. Пока я ее контролирую, никто сюда не войдет, даже если будет стрелять из пушки или запустит в здание ракету.
И он, довольный собой, взмахнул правой рукой. Тут же на стенах зажглись светильники.
— Нина, если ты меня слышишь — не подходи к двери! Я ее сейчас вышибу, — услышала я крик Дениса.
Ой, нет-нет-нет, только не это!
Дэн уже много лет занимался карате, и я догадывалась, как он собирается выбивать дверь — ударом ноги с наскока. Он даже с гордостью рассказывал нам с Ирой, что этот удар — йоко-гери-что-то-там-еще, не помню точного названия — получается у него лучше всех в группе. И наверное, так можно даже дверь с петель снести. Вот только тренер категорически запрещал им такие эксперименты.
— Нет, Дэн! — бросилась я к двери, забыв про полог тишины. — Не смей, ногу сломаешь!
В этот же момент раздался жуткий грохот — это Денис продемонстрировал йоко-гери. Потом я услышала его сдавленное «Оооооо» и Ирино жалобное «Ааах!».
Алекс громко заржал, и мне захотелось, чтобы на месте двери оказалась его наглая физиономия. Я зло посмотрела на него, а он задорно подмигнул и, как ни в чем не бывало, пошел наводить порядок в зале. Подошел к полуразрушенному шкафу, приложил к нему руку, и этот ветхий хлам превратился в новенькую и чистую мебель. Потом то же самое случилось с покосившимся стеллажом.
Алекс продолжил свое занятие, а я села на скамейку и расплакалась. Держаться больше не было сил.
Меня никто не спасет. А если Саша пошлет Лосеву куда подальше, то я вообще могу остаться здесь навсегда.
Снаружи продолжали то грохотать в дверь, то ковырять ее какими-то острыми предметами. Было слышно, как мои друзья и Ван Гог недоумевают, что такая хлипкая с виду деревяшка стойко держится под их натиском.
Денис предлагал найти топор и разрубить ее на мелкие кусочки — судя по его бодрому тону, нога осталась цела. Ира пыталась что-то сказать про отмычки. Батоно Вано сокрушался и мучился от сомнений: а правильно ли они сделали, что не вызвали полицию. Потом Саша, кажется, сказал, что полиция скоро приедет и так, потому что они четверо ведут себя самым варварским образом.
Вначале я еще думала, что после такого напора дверь все-таки рухнет. Но чем больше они старались, тем очевиднее становилось: у них ничего не выйдет. Алекс не обманывает — никто не сможет попасть вовнутрь.
Меня вдруг охватило тупое безразличие ко всему. Ведь, в отличие от них, я знала, что все усилия бесполезны. Сила Алекса защищает это здание. Он все контролирует и вряд ли ослабит свою бдительность. Если только…
План созрел моментально. Мне, конечно, не нравилось то, что я собиралась сделать. Но сейчас, похоже, другого выхода нет.
Я подошла к Алексу, который «чинил» очередную тумбочку:
— Прости, но ты не оставил мне выбора.
Он поднял на меня удивленный взгляд, и в этот же момент я его нокаутировала. А через несколько секунд раздался грохот распахивающихся дверей: в зал влетели и рухнули на пол Денис, Саша и батоно Вано.

ГЛАВА 22

— Вот, держи!
Алекс протянул мне школьные учебники и сумку с вещами.
— А ты молодец, что решила пока учиться самостоятельно, — похвалил он меня. — Не придется потом наверстывать программу.
Вот только его одобрения мне не хватало для полного счастья.
Уже три дня я была пленницей в заброшенном флигеле Соляного городка. Мы с друзьями и батоно Вано решили, что так у нас больше шансов справиться с Алексом.
Вначале я планировала сбежать. Но в тот самый момент, когда увидела друзей и батоно, меня вдруг осенило: надо остаться, чтобы попробовать заманить Алекса в ловушку.
— Нет времени, — выпалила я, когда они бросились ко мне с объятиями и расспросами. — Вам надо срочно уходить. У нас минут пять, чтобы обсудить все, пока он, — я кивнула на Алекса, который в отключке лежал возле тумбочки, — не пришел в себя.
— Круто ты его, — восхищенно выдохнул Дэн.
Я улыбнулась и продолжила:
— Вы уйдете, а я сделаю вид, что здесь никого не было. Алекс не должен знать, что мы общались. Пусть думает, что у него все под контролем. Так нам будет проще его обхитрить.
Батоно Вано нахмурился.
— Нина, мы не можем тебя здесь оставить, это опасно, — возразил он.
Я умоляюще сложила ладони и затараторила:
— Пожалуйста, вы должны… Алекс сам признался, что мне ничего не угрожает — он не может мне навредить.
— А как же твои родители? — жалобно пискнула Ира.
— Он изменил их память: они думают, что я в Москву уехала, в старую школу. Завтра, кстати, они должны прийти к вам, батоно Вано, чтобы написать заявление…
— Во дает, — изумился Денис.
— Но для чего он вообще тебя похитил? — развел руками Воронцов.
— Он пообещал Лосевой, что сделает тебя ее другом, — сказала я, стараясь не смотреть на Сашу. — Они решили меня спрятать, чтобы я не мешала им…
— Значит, надо им подыграть? Пусть думают, что у них все получилось, и тогда Алекс отпустит тебя, — предположила Ира.
— Или наоборот — пусть нервничают, что у них ничего не выходит, — задумчиво сказал себе под нос Ван Гог. — Тут еще надо подумать, что лучше.
— Нин, только держи нас в курсе, как ты тут, — попросил Дэн.
— Не могу, — я вздохнула и виновато посмотрела на батоно Вано. — Он забрал телефон. И переговариваться через двери-окна не получится — дом под защитой Алекса, а она даже звуки не пропускает наружу… Сейчас он в отключке, поэтому у вас получилось пройти внутрь.
— На, спрячь как следует, — без долгих раздумий сунул мне свой мобильник Дэн. — Звук отключен. Если пользоваться только мессенджерами, заряда батареи хватит дней на пять.
— А как же ты?
Я растерялась. Было неловко, что Денис из-за меня останется без связи.
— У меня есть еще один телефон, — вмешался Саша. — Купим к нему новую симку.
— Еще один? — не поняла я
— Все объяснения потом, — вмешался Ван Гог, с опаской глядя на Алекса. — Если мы придерживаемся твоего плана, Нина, нам пора уходить.
Саша с неохотой кивнул головой и посмотрел на меня:
— Нина, при малейшей угрозе…
— Вырубай этого гада и беги, — закончил за него Денис.
Едва я успела выпроводить друзей и повернуть ручку замка, как Алекс очнулся. Чтобы не вызвать подозрений, мне пришлось шлепнуться на пол возле двери, прислониться к ней лбом и громко всхлипнуть, демонстрируя душевные муки человека, который не смог освободиться.
Алекс, пошатываясь, встал с пола. Потер переносицу, поморщился:
— Больно-то как! Ну ты, мать, сильна. И где только научилась так бить…
Три дня пролетели незаметно.
С самого раннего утра Алекс куда-то пропадал на весь день — наверное, работал над завоеванием Воронцова Лосевой, а вечером возвращался во флигель. И, хотя его общество не доставляло мне удовольствия, я радовалась, что не остаюсь ночью в заброшенном здании одна.
Конечно, было волнительно за родителей. Я тосковала по ним и по Анубису. И еще, мне очень не хватало ребят. Но когда Алекс уходил, мы с друзьями могли спокойно переписываться. Денис создал общий чат, куда добавил всех нас и Ван Гога. В первый же день я спросила, откуда батоно все знает, и как они меня нашли.
В ответ прилетело очень много сообщений от всех сразу.
Ира: «О, это долгая история»
Денис: «Лосятина снюхалась с Алексом»
Батоно Вано: «Я попросил Олю Лосеву задержаться после уроков, чтобы поговорить о случае с твоим телефоном. Она не пришла, но через полтора часа встретила меня заплаканная на выходе из школы»
Денис: «Не верю я ей»
Батоно Вано: «Рассказала про Алекса, Сашину двойку по истории, клоунов, сфинксов и твое похищение»
Денис: «Представляешь, эта зараза к Воронцову прилипла, чтобы задержать, пока Алекс тебя похищает»
Ира: «Дэн, не выражайся»
Денис: «Извините»
Саша: «Да не прилипала она ко мне, просто пыталась поговорить»
Батоно Вано: «Я хотел звонить в полицию, но Оля посоветовала сначала поговорить с ребятами, потому что полиция не сможет помочь»
Денис: «С чего вдруг она такая добрая, подозрительно»
Саша: «Я тоже думаю, что это отвлекающий маневр»
Денис: «Возьмет еще и заложит нас Алексу»
Батоно Вано: «Вряд ли. Оля неплохая девочка. Просто запуталась»
Ира: «Всем нужна поддержка»
Ира: «Главное, что теперь мы можем ей помочь»
Денис: «Еще не хватало»
Денис: «Нам Нину спасать надо»
Батоно Вано: «Я связался с Сашей, мы с ребятами встретились, и они мне обо всем рассказали»
Саша: «Хорошо, что вы не обратились в полицию»
Денис: «Они бы решили, что вы больной на голову»
Ира: «Дэн…»
Денис: «Извините»
Батоно Вано: «Ничего. Надо называть вещи своими именами»
Денис: «)))»
Я: «А как вы меня нашли?»
Саша: «Батоно Вано вспомнил, что в айфоне есть программа Локатор, с ней можно отслеживать местонахождение устройства»
Батоно Вано: «Саша попросил отца посмотреть, где его старый телефон. Так и нашли тебя»
Я: «???»
Денис: «Да, мы с Ирой тоже удивились»
Батоно Вано: «Ой, прости, Сандро»
Саша: «Нина, pardonne-moi. Я подумал, что ты не возьмешь у меня телефон, и попросил батоно мне подыграть»
Батоно Вано: «Нина, не обижайся»
Я: «Да все ок»
Это что получается — Воронцов тогда прогулял математику, чтобы принести для меня из дома свой старый телефон?!
Я чуть не запрыгала от радости, но в этот момент в центре зала возник Алекс, и я поспешила спрятать мобильник Дэна под курткой. Постаралась выглядеть как можно равнодушнее и недовольно попросила:
— Ты не мог бы появляться каким-то более традиционным способом?
— А что, пугаю тебя? — поинтересовался он.
— Я, вообще-то, могу переодеваться в этот момент! — нашла я железобетонный аргумент, надеясь, что Алекс хотя бы смутится.
Но какое там. Он только кивнул и сказал:
— Убедила. Не готов к этому зрелищу.
Вот наглец! Но слово свое он сдержал — с тех пор стал заходить через одну из внутренних дверей зала, а перед этим громко шумел снаружи. Наверное, и правда боялся увидеть меня раздетой.
Эти маневры были очень кстати — я успевала надежно припрятать телефон и изобразить на лице усталость и скуку.
— Спасибо, — хмуро сказала я, забирая сумку с учебниками, доставленную на третий день моего заключения. — Как там у Лосевой дела на любовном фронте? Ты передал ей, что я за нее болею?
— Дела пока никак, порадовать нечем. Воронцов же упрямый и гордый. Я и не ждал, что он быстро ее простит и проникнется расположением. К тому же, он за тебя сейчас переживает… идиот.
Алекс брезгливо фыркнул и отвернулся, а я мысленно выдохнула — похоже, мы избрали правильную тактику в отношении Оли: полный игнор и презрение. Правда, Денис какое-то время пытался настаивать, чтобы Саша срочно наладил с ней контакт, и тогда меня быстренько отпустят. Но все остальные, и особенно мы с Ван Гогом, опасались, что подозрительный Алекс почует подвох и раскусит наш план.
«Да почему он должен что-то учуять?» — не унимался Дэн.
«Ну как почему? Если у мужчины уже есть дама сердца, он должен стойко держать оборону и не поддаваться соблазнам, дабы не бросать тень на ее (и свое) благородное имя. Думаю, Алекс понимает, что Саша без боя Оле не сдастся» — немедленно ответил Ван Гог.
В школе была перемена, и обмен сообщениями в нашем чате шел на максимальных скоростях. Не успела я смутиться от предположения Ван Гога, как от Дениса уже прилетело:
«Ну ок, с мужчиной и дамой все ясно. Но Воронцов-то тут при чем?»
М-да… пальцы Дэна, похоже, опередили его мыслительные процессы.
Непродолжительное время в чате царили неразбериха и полная вакханалия.
Саша: «Сообщение стерто»
Ира: «Дэн!»
Ира: «Сообщение стерто»
Батоно Вано: «Денис, ну ты лопух))»
Саша: «Сообщение стерто»
Саша: «Нина, у тебя все в порядке?»
Денис: «Сообщение стерто»
Денис: «Извините»
Денис: «Да, Нина, ты как? Почему молчишь?»
Ира: «Я бы на месте Нины тоже с нами не стала общаться сейчас»
Саша: «Я, кстати, вчера вечером заходил к твоим, навестить Анубиса. Выгулял его. Он всю дорогу рвался к Фонтанке — тебя спасать. Скучает…»
«И я скучаю. По всем»
На секундочку мне стало очень тоскливо. Захотелось оказаться дома, в своей комнате. Сидеть на ковре, зарывшись пальцами в густую шерсть Анубиса, и ни о чем не волноваться. Я даже уже почти пустила слезу жалости к себе, но в этот момент снова посыпались сообщения. Представив, как друзья стоят в школьном коридоре и, прожигая друг друга взглядами, ведут переписку в телеграм, я мигом успокоилась. В этот момент в чат прилетело сообщение торжествующего Ван Гога: «Она согласилась!»
Батоно зря времени не терял и успел предупредить Лосеву, что ее ждет мощное сопротивление со стороны Воронцова. А заодно попросил немного подыграть: при встрече с Алексом лить слезы, закатывать истерики и сетовать на полную безнадежность затеи подружить ее с Сашей.
«А истерики-то зачем?» — не понял Денис.
«Чтобы он нервничал, раздражался и ошибался» — ответил Саша.
Алексу оказалось нужно совсем немного, чтобы он начал нервничать и раздражаться. Ну, или Оля такая профессионалка в этом деле — кого угодно доведет до помрачения мозгов.
Как только я поняла, что мой тюремщик уже почти дошел до ручки, паззл в голове сложился.
На следующее утро, с трудом дождавшись момента, когда Алекс, наконец, испарится по делам (уходил он по-прежнему— растворяясь в воздухе), я написала в общий чат свою идею. Хоть бы они прочитали до начала занятий! Мне не терпелось узнать их мнение.
В ответ тут же полетели сообщения.
Ира: «Это же гениально!»
Батоно Вано: «Отличная идея!»
Денис: «Батоно Вано, а можно нам с уроков уйти, чтобы успеть подготовиться?»
Я: «Может, лучше завтра?»
Денис: «Зачем откладывать»
Саша: «Согласен с Дэном»
Ира: «У нас контрольная по математике вторым уроком»
Денис: «Ну Ира»
Ира: «Извините»
Саша: «Точно, контрольная ((»
Батоно Вано: «После третьего уйдем все — у меня вторые классы на экскурсию едут, так что буду свободен»
Денис: «Ура»
Саша: «А пока подумаем, как лучше все распланировать»
Я: «У меня есть одна мысль, я напишу. Удачи на математике»
Чат замолчал — начались занятия. А я стала расписывать свою идею. Ох, главное, чтобы Алекс не вернулся слишком рано.
К счастью, он появился только около половины шестого — злой, как Аммут, спасибо Лосевой. Батоно Вано подстраховался и попросил Олю особенно постараться сегодня. Вот она и организовала Алексу такой вынос мозга, что он умчал, сверкая пятками и проклиная ее, меня и, конечно же, Сашу — виновника всех неприятностей.
— Ух, я бы этого Воронцова отправил на необитаемый остров вместе с Лосевой. Или на обитаемый, к людоедам каким-нибудь, — рычал Алекс, раскидывая в разные стороны тумбы и табуретки.
Только бы он не добрался до шкафов — в старом застекленном стеллаже между книг был спрятан мобильный телефон Дениса.
— А почему не к клоунам? — спросила я и на всякий случай отошла подальше — мало ли, отскочит какая-нибудь шальная тумбочка.
— Можно к клоунам, — согласился он и принялся ломать стул. — А ты молодец, соображаешь.
— Да брось, — я сделала вид, что смущаюсь. — Вот у тебя мысль работает — это да. Страшно представить, кого ты нафантазировал бы возле дуба…
Алекс вдруг замер, перестал крушить все вокруг и изумленно посмотрел на меня:
— Ты гений, Нина!
— Ой, — пролепетала я, хватаясь за сердце. — Пожалуйста, не надо!
— Надо, еще как надо!
Алекс схватил меня за руки и закружил.
— Я же могу нафантазировать еще одного себя, и мой двойник сможет подстроить Воронцову любую гадость, даже самую ужасную и вредоносную, — ликовал он.
— Умоляю, не делай этого, — со слезами в голосе попросила я.
— Не переживай, тебя я отпущу, как и обещал. А пока что пойду, найду новое местечко для сфинксов — надо бы их выпустить погулять перед рассветом.
Сказал — и растворился в воздухе.
Эх, как хорошо я сыграла! Жаль, что зритель был только один. Но зато клюнул моментально, не пришлось долго стараться.
Я бросилась к стеллажу, вытащила мобильный и отправила друзьям сообщение: «Сработало! Клиент ищет сфинксам место под солнцем»

ГЛАВА 23

«Вы же понимаете, что мы действуем на удачу?» — написала Ира в общий чат.
И это было правдой.
Ведь мы точно не знали, поднимет Алекс этой ночью сфинксов на берег или передумает. Наш план строился на допущении, что поднимет.
На всякий случай, умница Ира распланировала все чуть ли не поминутно, и постоянно сверялась с графиком. Правда, я об этом уже не узнала: вернулся Алекс и мне пришлось спрятать мобильник Дениса.
Хорошо, что мы с ребятами успели обсудить самое главное.
Было ясно, что Алекс не станет рисковать и постарается создать двойника в самые первые минуты после восхода солнца. Значит, Саше обязательно нужно его опередить и оказаться возле дуба около семи часов утра — чтобы успеть спровадить Алекса из нашего мира до того момента, как тот вызовет себе на подмогу еще одно чудовище.
«Но Летний сад в такую рань еще закрыт. Как ты туда попадешь?» — спросила я.
«Ерунда. Спрячусь в каких-нибудь кустиках и заночую прямо возле дуба» — невозмутимо ответил Саша.
От такой перспективы у меня волосы встали дыбом — страшно было даже представить, как Воронцов в одиночку ночует в месте, где уже почти два века творится Сет знает что.
«Не переживай, Нина. Я тоже буду ночевать в Летнем саду» — успокоил меня батоно Вано после того, как я настрочила несколько истерических сообщений.
«И я!» — тут же написал Денис.
После этого в чате минут десять была тишина.
«Где все, ау?» — поинтересовалась я, и тут же добавила: «Алекс может вернуться в любой момент, давайте обсудим план действий»
В ответ через пару минут прилетело сообщение от Саши: «Мы тут в Бурлящем котле от Иры отбивались. Она говорит, что ночевать в Летнем саду противозаконно»
«Строго говоря, она права» ́— заметил Ван Гог.
«Опять…» — пришло полное страдания сообщение Дениса.
Я вздохнула и написала: «Ира, просто представь, сколько гадкого и противозаконного случится, если Алекс нас опередит и клонируется».
После такого бесспорного аргумента подруга сдалась, и мы приступили к разработке плана предстоящей операции под кодовым названием «Пока, Алекс».
Друзья начали действовать уже этим вечером. А вот моя роль, к сожалению, была ограничена только одной функцией: бдеть и немедленно известить чат о моменте, когда Алекс направится выуживать сфинксов из Невы. Больше, увы, я ничем помочь не могла.
Алекс вернулся очень скоро. Он по-прежнему был в приподнятом настроении и даже мурлыкал себе под нос: «Кассио мне помощником будет, и я достигну цели — я отомщу Отелло. Меня он оскорбил и жизнью он ответить должен…»
— Вот уж не думала, что ты поклонник итальянской оперы, — ехидно прокомментировала я, надеясь, что Алекс не планирует мстить Саше, как Яго — Отелло.
Тот пожал плечами:
— Воронцову нравится. Значит, и мне тоже. А ты какую музыку любишь?
— Ту, которая без слов.
Ну все, пора прекращать эту светскую беседу.
— Нашел место, куда вытащишь сфинксов? — спросила я, стараясь выглядеть как можно равнодушнее.
— Ага. Решил не мудрить. Там на набережной как раз есть спуск к воде — они выплывут туда прямо перед рассветом, и постоят немного, пока я к дубу смотаюсь. Вряд ли кто-то успеет их даже заметить, разве что с другого берега. Как только вернусь из Летнего сада, сразу же отправлю их обратно на дно… Я бы, конечно, прокатил тебя на них, но увы, нельзя рисковать.
Значит, он вытащит сфинксов рано утром, и совсем ненадолго. Будильника у меня нет — надо лечь пораньше, чтобы не проморгать нужный момент и вовремя подать сигнал друзьям. Конечно, очень хотелось предупредить их заранее, чтобы Саша и Ван Гог знали, что не напрасно проводят ночь в палатке в Летнем саду. Но это было слишком рискованно.
Я отвернулась, чтобы Алекс не заметил моего волнения, и страдальчески заявила:
— Мне что-то нездоровится. Наверное, я тут замерзла. Лягу пораньше.
Он подошел, пощупал мой лоб.
— Температуры нет. Скорее, это от нервов. Сон поможет.
— Только не выключай свет полностью, мне страшно в темноте.
Спала я плохо — постоянно просыпалась и проверяла, на месте ли Алекс. В очередной раз пробудившись, решила больше не ложиться. Взяла с одного из стеллажей первый попавшийся томик и села читать.
— Интересная книга?
Я вздрогнула от неожиданности.
— Пока не поняла.
Вопрос Алекса застал меня врасплох. Читала я бездумно, на автомате, и даже не понимала, о чем текст. Мои мысли были в Летнем саду, возле старого дуба. Ночь сегодня была холодная и я гадала, не замерзли ли Саша и батоно Вано в палатке.
— И давно ты интересуешься теорией вибрационных рядов? — насмешливо спросил Алекс.
Вот же приставучий тип. И все-то ему надо знать.
К счастью, моего ответа он не ждал. Заглянув в телефон, довольно потер руки и вскочил с места:
— Настал час великих дел, Нина! С твоего позволения, я тебя покину на некоторое время.
С замирающим сердцем я наблюдала, как этот позер растворяется в воздухе. Выждала несколько секунд — мало ли вдруг вернется — а потом бросилась к мобильному телефону. На часах было 06:19.
«Алекс сейчас выпустит на сушу сфинксов и отправится к дубу» — написала я в чат.
Через минуту пришло сообщение от Саши: «Мы проспали!»
У меня даже в глазах на мгновение потемнело. Я начала лихорадочно набирать, промахиваясь мимо нужных букв: «Срочно союирайте палатку и прячьтест!»
Ира, похоже, тоже переволновалась, потому что одновременно со мной отправила: «Он не долден вас увидктб!»
«Отставить панику!» — тут же прислал Денис.
Следующие полчаса тянулись бесконечно долго. Я бестолково ходила кругами по залу, считая шаги и отслеживая минуты на экране мобильного. Заряда в нем оставалось всего 3 процента, но я надеялась, что этого хватит до момента моей встречи с друзьями.
Когда часы показали 06:54 — время восхода солнца — я подбежала к входным дверям и начала крутить ручку замка: не поворачивается…
06:55 — не поворачивается.
06:56 — не поворачивается.
06:57 — тоскливый скрип и… Спустя двадцать минут я пила чай с бутербродами на кухне у Дениса. Они с Ирой прибежали к Соляному городку как раз в тот момент, когда я распахивала двери своей «тюрьмы».
— Ешь давай, — приговаривал Дэн, подкладывая на мое блюдце еще один бутерброд. — Вид у тебя голодный.
— Это я просто не выспалась. Боялась пропустить момент.
Первые эмоции уже немного улеглись, и теперь мы с нетерпением ждали возвращения Саши и батоно Вано — им надо было продержаться в кустах до открытия Летнего сада и потихонечку улизнуть из него.
Ира то и дело поглядывала на часы, а Денис от волнения нарезал весь кусок сыра на тонкие полупрозрачные кусочки, и теперь принялся за колбасу.
— Я думала, ты будешь дежурить возле Летнего сада, Дэн, — сказала я, забирая у него нож.
— Я тоже так думал, но кое-кто запретил мне даже появляться в тех краях, — многозначительно посмотрел на Иру Денис и принялся убирать колбасу в пакет.
— Конечно, — не растерялась та. — Представь, если бы что-то пошло не по плану. Ты бы стал штурмом брать ограду сада, чтобы прорваться к нашим — ужас!
— Ну а для чего еще нужны друзья? — возмутился Денис. — Чтобы выручать!
— Вот именно. Выручать лучше с холодной головой, — спокойно ответила Ира. — И вообще, уже достаточно правонарушений для одного утра. Мы ведь еще и школу прогуливаем, — вздохнула она.
— Формально — нет. Ван Гог нас, типа, на конкурс детского рисунка забрал, — довольно хмыкнул Денис.
— Да, мы ведь из всей школы самые талантливые юные художники, — скептически заметила Ира. — Нина, а ты почему не ешь?
— Не могу больше, честное слово, — призналась я. — Знаете, что… пойдем ко мне? Я так по Анубису соскучилась. Заскочим по дороге в магазин, печенек купим, сосисок в тесте и еще чего-нибудь к приходу Саши и Ван Гога. И вы мне все-все расскажете про вчерашний вечер, и как ночь прошла. Телефон сел — я не успела сообщения в чате перечитать.
— О, Нина, это было как в фильмах про суперагентов! — радостно выпалил Дэн. — Представь себе: поздний вечер и мы вчетвером идем к Летнему саду. У Иры в планшете — поминутный план, с которым она постоянно сверяется. У Ван Гога — сумка с палаткой, у Воронцова — чай, бутеры и термоодеяла… Ир, ты прочитаешь Нине?
— В смысле — прочитаешь? — непонимающе уставилась я на друзей.
Ира смущенно улыбнулась, а Денис, размахивая пакетиком с колбасой, принялся взахлеб пояснять:
— Мы-то думали, Ира в блокноте свои антистрессовые кружочки рисовала. А она, оказывается, подробно записывала весь ход расследования. Я вчера почитал — там прямо книжку можно писать по ее заметкам.

ГЛАВА 24

Благодаря записям из Ириного блокнота и красочному рассказу друзей и батоно Вано, во время которого они то и дело смеялись и перебивали друг друга, я узнала обо всем, что пропустила, наслаждаясь обществом Алекса.

Четверг, 28 сентября

21:17 МСК
Батоно Вано, Ира, Денис и Саша проходят через входной турникет Летнего сада и направляются к петровскому дубу.

21:31 МСК
Денис находит подходящие заросли кустов неподалеку от дуба — там Саша с Ван Гогом могут спрятаться во время закрытия сада.

21:33 МСК
Ира с Денисом отходят в сторону от Воронцова и батоно Вано, и начинают громко ругаться, отвлекая на себя внимание припозднившихся посетителей и сотрудников Сада. Ира дает Дэну звонкую пощечину. Окружающие ждут драматическую развязку, размышляя, не пора ли вмешаться, и никто не замечает, как мужчина с сумкой и мальчик-подросток с рюкзаком уходят с темной аллеи и прячутся в густом кустарнике.

21:37 МСК
Ира с Денисом неожиданно мирятся, он покупает ей имбирный чай, и они направляются к выходу. Прохожие расходятся с облегчением — все обошлось.

21:57 МСК
Саша и Ван Гог, скрючившись в три погибели, сидят в кустах и стараются не дышать — служащие делают обход Летнего сада перед закрытием.

22:20 МСК
Удостоверившись, что все разошлись, батоно и Воронцов со всеми предосторожностями (прикрывая экран телефона ладонями) отправляют сообщение в чат: «Все ок, нас не засекли». После чего начинают расставлять палатку — так, чтобы ее было не видно с аллей. Хотя вокруг такая темень, что, наверное, можно ставить прямо на дорожке.

22:57 МСК
Не так-то просто расставить палатку на ощупь, но эти двое справились! Отчеты в чат: «Палатка стоит!» и «Холодрыга тут, хоть бы чай в термосе не остыл».

23:48 МСК
Засланные в Летний сад агенты операции «Пока, Алекс» не могут уснуть в холодной палатке. Ире и Денису тоже не спится, поэтому в общем чате идет переписка:
Ира: «Чай не остыл?»
Батоно Вано: «…»
Саша: «Дурацкий термос»
Ира: «:`(»
Саша: «Дэн, ты к 7 утра подойдешь к Нине? Если у нас все получится…»
Денис: «Я думал, что буду подстраховывать вас возле Летнего сада»
Ира: «Ни в коем случае, Дэн. Вместе пойдем встречать Нину, и потом надо будет где-то дождаться батоно Вано и Сашу»
Батоно Вано: «Да, Нину надо встретить и накормить»
Денис: «Угу, пойдем ко мне — никого дома не будет»
Ира: «Будильники все поставили?»
Саша: «На 05:45»
Батоно Вано: «На 05:50, 05:55 и 06:00 — все под контролем!»

Пятница, 29сентября

03:17 МСК
Саша и батоно Вано безуспешно пытаются согреться остывшим чаем. В чате появляется полное безысходности сообщение: «Мы еще не спим. Наверное, уже и не будем ложиться»

06:00 МСК
Все, кроме Нины и Дениса, проспали, но об этом пока никто не знает.

06:19 МСК
В чат приходит сообщение от Нины. Ван Гог и Саша в рекордные сроки сворачивают палатку, закидывают ее в кусты и прячутся возле дуба, стараясь потише стучать зубами от холода.

06:45 МСК
Ира со словами: «Мне надо сегодня в школу пораньше» выскакивает из дома.

06:47 Дэн, который только что проводил сестренку в садик, мчится за Ирой и вместе они бегут к Нине.

06:51 МСК
Саша и батоно Вано сидят в засаде. Они слышат, что возле дуба кто-то потихоньку ходит. Саша осторожно выглядывает и видит Алекса.

06:55 МСК
Время восхода солнца. Ван Гог — небритый и всклокоченный — выскакивает из кустов и, размахивая руками, несется прямо на Алекса, чтобы отвлечь того и выиграть время. Вид у учителя настолько дикий, что Алекс пугается, пятится и падает в зеленую изгородь. В это же время Саша бросается к дубу, бормоча: «Сила Алатыря, прошу, помоги мне отправить Алекса обратно за грань — пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!». Для верности Воронцов обнимается с дубом с минуту, пока слегка ошалевший батоно Вано не отрывает его от этого занятия — Алекс исчез.

— А он точно насовсем пропал? — беспокойно спросила я, вспомнив, как эффектно Алекс умел растворяться в воздухе.
— Своими глазами видел, как его в дуб втянуло! — воскликнул батоно Вано.
Саша согласно закивал головой. Ира с тревогой посмотрела на меня, потом перевела взгляд на Дениса.
— Стопроцентно, — подтвердил тот, поворачивая к нам экран телефона, в котором мы прочли свежий заголовок из новостной ленты: «Еще одно Чудо в Петербурге: Египетские сфинксы вернулись на Университетскую набережную».

ГЛАВА 25
(ЭПИЛОГ)

Воскресное утро выдалось совсем не таким бабьелетным, как неделю назад. Оно было прохладным и хмурым. Солнце то и дело скрывалось за тучами — еще немного, и спрячется насовсем. Уже даже начал накрапывать мелкий нудный дождик.
Родители спали. Я потихоньку оделась, взяла Анубиса на поводок, и мы с ним вышли на улицу.
Прохладный сырой воздух выветрил остатки сна.
— Куда пойдем? — спросила я свое лохматое сокровище, ежась от холода.
Тот сразу же потянул меня в сторону Лиговского.
В кармане тренькнул новенький телефон — это пришло сообщение от Саши: «Привет. Ты сейчас, случайно, не гуляешь с Анубисом?»
Я собралась ответить, но вдруг заметила его впереди на перекрестке. В одной руке он держал ярко-красный картонный стаканчик с белой крышкой, в другой — бумажный пакет и мобильник. Саша то и дело поглядывал на экран — наверное, ждал мой ответ.
— Случайно — гуляю! — весело крикнула я, подбегая к нему.
Анубис подпрыгивал рядом, энергично виляя хвостом. Пришлось придержать его, чтобы он на радостях случайно Воронцова не опрокинул.
— Меняю какао и круассан на возможность выгулять вместе с тобой Анубиса, — улыбнулся он, протягивая вкусняшки и забирая у меня поводок.
— Возобновим вашу семейную традицию и представим, что у нас воскресный завтрак в Париже? — предложила я Саше.
Он рассмеялся:
— У меня есть другая идея — давай это будет новая, наша с тобой, традиция: воскресный завтрак-прогулка с Анубисом в центре Петербурга.
Мои губы предательски растянулись в широкую улыбку. Я стремительно отвернулась, сделав вид, что разглядываю окна дома напротив: не хватало еще, чтобы Воронцов заметил мою неприкрытую радость.
Сегодня, наверное, самое счастливое утро в моей жизни! Могла ли я еще три дня назад подумать, что совсем скоро все будет так хорошо?
То, что натворил Алекс, само собой исправилось после его исчезновения: сфинксы вместе с постаментами сразу же вернулись на место; через день язык Кати Маркизовой уменьшился до стандартного размера, а Маша Сливочкина, Рита Карпушина и Аня Закарян снова начали говорить. Правда, делали они это очень осторожно, по чуть-чуть.
Ложные воспоминания, внушенные Алексом моим родителям, исчезали постепенно. Поэтому мама с папой то жаловались на провалы в памяти, из-за которых совершенно не помнили последние три дня, то спрашивали меня, как я оказалась в Питере, хотя должна быть в Москве.
В субботу, когда мы дружной компанией пришли в школу, Оля Лосева отозвала меня в сторону.
— Прости, Нина, — глядя прямо в глаза, сказала она. — Ты мне не очень-то нравишься. Но я знаю, что вела себя неправильно. И мне жаль, что Алекс тебя похитил… Вот, это тебе.
Лосева протянула мне коробку с новым мобильным.
Я отмахнулась.
— Еще чего не хватало. Оля, извинения принимаю, а телефон не возьму.
— Это мои родители купили. Им Ван Гог все рассказал, и они так решили, — устало вздохнула она и впихнула коробку прямо в мои руки.
Мне вдруг стало жалко ее.
— Тебе сильно влетело?
Она пожала плечами.
— Так, поругали… Могло быть хуже.
Учебный день пролетел быстро. А вечером Кириллхотеп и вся команда операции «Пока, Алекс» собрались у нас: пили чай и ели французские булочки, которые я испекла вместе с мамой.
Мы с ребятами раскрыли все свои секреты о расследовании тайны петровского дуба. Кириллхотеп то и дело охал и хватался за голову — слушал других он так же эмоционально, как и рассказывал собственные истории.
Родители вначале смотрели на нас с легким недоверием. Но уже через десять минут все их сомнения развеялись. Да и ложные воспоминания, которые внушил Алекс, к тому времени окончательно выветрились.
— Эх, вот это история! — в сердцах воскликнул Кириллхотеп, когда мы закончили свой рассказ. — Может, я книжку об этом напишу? «Летний сад и тайна Петра I».
Анубис обиженно гавкнул из-под стола.
— Мне кажется, это намек, — засмеялась я. — Ведь началась вся эта история именно с Анубиса.
— Ну конечно — «Анубис из Летнего сада и тайна Петра I», — моментально отреагировал Кириллхотеп.
— У Иры, между прочим, все подробно запротоколировано, — с нескрываемой гордостью сказал Денис. И все с уважением посмотрели на Иру.
Остаток вечера мы обсуждали название будущей книги и дискутировали, стоит ли ее преподнести как научный труд, или, все-таки, как художественную литературу.
Я подумала, какая необычная компания у нас собралась: два археолога-египтолога, один нейрохирург, один художник-педагог, один почти волшебный пес и четверо шестиклассников. Но как же хорошо и весело нам было друг с другом в этот вечер.
Наверное, все были готовы еще очень долго сидеть вот так, за душевными разговорами и чаем, но звонок Ириного папы вернул нас к реальности.
Когда гости разошлись, мы с родителями и Анубисом отправились провожать Сашу. И по дороге он рассказывал нам о своей маме — как она учила его говорить по-французски и пела вместо колыбельных песни Шарля Азнавура. Оказалось, что моя мама помнит Ингу Снегову — бабушка часто приглашала студентов к себе в гости. Она угощала их кофе, который варила в старой серебряной турке, и учила печь свои фирменные французские булочки…
Вот такой чудесный и немного странный вечер субботы у нас получился. А воскресным утром, встретив Воронцова на улице, я неожиданно поняла: за последние две недели моя жизнь стала совсем другой!
В начале учебного года я была самой белой вороной в классе, но теперь одноклассники относятся ко мне с уважением и интересом.
У меня появилась самая лучшая в мире собака, о которой я так мечтала.
Я нашла сразу трех друзей. Вернее даже четырех — хоть Ван Гог взрослый, наш учитель к тому же, но и он теперь тоже мой друг.
Мы разгадали тайну петровского дуба и спасли город от злодея.
Как же хорошо!
Я заулыбалась своим мыслям. И тут Саша огорошил меня вопросом:
— Как думаешь, зачем Петр вырастил дуб из этого волшебного желудя? Хотел кого-то призвать в наш мир?
— Может, хотел, чтобы сила Алатыря защитила город? — предположила я.
— Если так, то, наверное, все получилось…
— А мне вот интересно, — повернулась я к Воронцову, — где дубы, которые он вырастил из остальных желудей? Ему же их целую посылку прислали, вместе с землей.
— Попробуем выяснить? — заговорщицки спросил он и глаза его загорелись.
Я кивнула.
Под накрапывающим дождем мы молча шли рядом в сторону Летнего сада. Саша вел на поводке Анубиса и тоже почему-то улыбался. А я пила горячее какао и разглядывала фасады домов. Вместе с теплом по телу мурашками разбегалось предвкушение чего-то нового.

КОНЕЦ